этих материалов никто не узнал.
– Верю вам безоговорочно.
– Вы сейчас куда?
– Обратно. В Сиверскую… Если, конечно, вы не пригласите меня на ответную чашку кофе.
– Я бы с удовольствием, Костя. Но мне сейчас нужно ехать в детский лагерь, к сыну. Времени совсем нет – не хочется затемно назад возвращаться.
– А что за лагерь?
– «Солнышко». Знаете такой?
– Конечно. Так, давайте, я вас отвезу?
– Правда? Ой, я была бы вам безумно признательна… Я… я могу заплатить.
Гронский поморщился:
– Перестаньте. Как вам не совестно? Мне самому будет чертовски приятно оказать вам такую незначительную услугу.
– Тогда буквально десять минут, ладно? Я только отнесу вашу папку и заберу сумки.
– А можно… э-э… я вас провожу? Интересно было бы взглянуть на быт современных деятелей науки. Вы с преподавателями живете или?..
– Или. Я живу в бараке студенток. Ну хорошо, пойдемте. Проведу вам маленькую экскурсию по нашей базе…
Санкт-Петербург,
8 июля 2009 года,
среда, 16:12
Относительно небольшой, но зато очень зелёный и уютный скверик вокруг памятника Екатерине Великой, что на площади Островского, питерцы иначе как «Катькин садик» не называют. Скверик этот является объектом традиционного паломничества туристов, подавляющее большинство из которых даже не догадывается, что место это пользуется дурной славой у горожан традиционной ориентации. Поскольку уже не одно десятилетие как садик этот облюбовали городские геи. Именно по этой причине Мешок и не любил назначать встречи здесь, испытывая стойкую брезгливую неприязнь к подобного рода публике. Ну да сегодня не он выбирал диспозицию, так что пришлось смириться с предложением барышни с интригующей фамилией Неизбежная и притащиться на рандеву именно сюда.
Ева Владимировна оказалась миниатюрной брюнеткой неопределенного возраста – ей могло быть как 18, так и 28. Раскованная, очень смешливая и непосредственная, пестрящая обилием татушек и пирсинга, щедро рассыпанных по загорелому телу, госпожа Неизбежная являлась весьма благоприятным материалом для лёгкого флирта с интересным продолжением. Так что было непонятно, какая такая чёрная кошка в свое время пробежала между нею и Тарасом. Охмурить такую девушку, как показалось Мешку, было легче лёгкого. А уж «за обидеть» – и язык не повернётся, и рука не поднимется.
Все скамейки в эту прайм-таймовую пору были плотно оккупированы праздно шатающейся публикой, так что Андрею с Евой ничего не оставалось, как вежливо потеснить двух благообразного вида старичков, азартно сражающихся за шахматной доской. Наводящих, равно как вопросов со скрытым подтекстом, изобретать не потребовалось: барышня охотно делилась воспоминаниями
