горячей воде в одной из смежных комнат, отведённых юной маркизе. Намылив его голову и лицо душистым мылом, она вылила на него кувшин воды. Затем взглянула на творение своих рук. Мальчик сразу же преобразился. Его курчавые смоляные волосы заблестели, а красивое лицо осветилось радостью, зажёгшейся в зеленовато-голубых глазах.
Кати вздохнула и, подавив в себе брезгливость, но морщась от неприятного запаха, исходившего от мулата, стала яростно натирать тело ребёнка мылом, пока его кожа не заблестела. Намыливая в очередной раз спину мальчика, Кати вдруг заметила:
– Серж, твой отец наверняка был белым. Ведь твоя кожа более светлая, чем у других африканцев, что в доме.
– Да, так говорят, – подтвердил он, сверкнув глазами. – Но я никогда не видел своего отца.
– Боже мой! – воскликнула Кати, продолжая тереть его грудь, чтобы смыть въевшуюся грязь. – Ты хотя бы знаешь, кто был твоим отцом?
– Нет, – тяжело вздохнул малыш. – Говорят, его знал только покойный граф.
– Да неужели?! – Кати принялась энергично растирать ноги мальчика ветошкой, стараясь уничтожить едкий запах немытого тела. – А где твоя мать?
Корчась от боли, когда Кати прикоснулась к пораненной ноге, Серж ответил:
– Покойный господин граф сказал всем, что она умерла при родах. До этого она прислуживала в доме.
– Понятно, – буркнула Кати, задумавшись. Потом опять спросила: – И кто же тебя воспитал?
– Моя кормилица, – улыбнулся мулат, удивив Кати ослепительной белизной зубов. – После рождения меня отдали одной невольнице, у которой в тот момент умер ребёнок. Она и воспитала меня. Но кормилица умерла год назад.
– Значит, у тебя нет ни отца, ни матери. – Кати с жалостью смотрела на него.
Мальчик был очень мил. И она только тут одобрила решение своей хозяйки. Без сомнения, курчавая головка смоляных волос и красивая мордашка не могли никого оставить равнодушным к судьбе малыша.
– Да, это так, – мрачно подтвердил Серж минутой позже. – У меня никого нет.
– Зато к тебе благосклонна моя госпожа, – сказала она, вытирая худенькое тело мальчика надушенной простынёй, взятой из постельного белья юной маркизы. – Теперь она – твоя новая хозяйка.
– Я только рад этому, – выпалил Серж с печалью в глазах. – Ведь я был никому не нужен здесь.
– Ах ты, боже мой! – только и сказала камеристка, быстро накинув на него чистую мужскую рубашку, одолженную бароном д’Юбуа.
Селесте пришлось рассказать ему об этом инциденте. Фредерик, внимательно выслушав её, лишь развёл руками. Зная, что прежде всего маркизой руководило сострадание, он не стал убеждать её в опрометчивости поступка. Ведь неизвестно, как граф отреагирует на это.
Рубашка оказалась слишком длинной, так как Серж был небольшого роста. Она скрывала тощую фигурку мальчика до икр, а его ручонки затерялись в длинных рукавах рубашки. Он посмотрел на себя и рассмеялся.
Кати, увидев это, улыбнулась и закатала ему рукава. Потом уложила
