Только он не простой казак был, а красный казак. То всё были белые казаки, а он был красный казак. Вот его за это белые казаки и зарубили. Когда я совсем маленькая была, то мы далеко, на Кубани, жили. А потом, когда папу убили, мы сюда, к дяде Фёдору, на завод приехали.
– Его на войне убили?
– На войне. Мать рассказывала, что он был в каком-то отряде. И вот говорит один раз начальник отцу и ещё одному казаку: «Вот вам пакет. Скачите в станицу Усть-Медвединскую, пусть нам помощь подают». Скачет отец да ещё один казак. Уже и кони у них устали, а до Усть-Медвединской всё ещё далеко. И вдруг заметили их белые казаки и пустились за ними вдогонку. У белых казаков лошади свежие, того и гляди догонят. Тогда отец и говорит ещё одному казаку: «Нá тебе, Фёдор, пакет и скачи дальше, а я возле мостика останусь». Слез он с коня возле мостика, лёг и начал стрелять в белых казаков. Долго стрелял, до тех пор, пока пробрались казаки сбоку, через брод. Тут они и зарубили его. А Фёдор – этот другой-то казак – в это время далеко уже ускакал с пакетом, так и не догнали его. Вот какой у меня папа казак был! – докончила рассказывать Нюрка.
Сильный грохот заставил вскрикнуть ребятишек. Должно быть, ветром, пробравшимся через щель, распахнуло верхнюю дверь. И раскаты взрывов ворвались в погреб.
– Колька… зак-к-рой! – заикаясь, закричал Васька.
– Закрой сам, – ответил Колька. – Я уже закрывал.
– Закрой, Колька! – громко расплакавшись, повторил Васька.
– Эх ты! – неожиданно вставая, крикнула возбуждённая своим же рассказом Нюрка. – Эх вы… – Она отбросила Васькину руку, добралась до верхней двери, захлопнула её и задвинула на запор.
Гул смолк.
Опять замолчали. И так сидели долго. До тех пор, пока Колька, который чувствовал себя виноватым и перед маленьким Васькой, и перед Нюркой, не сказал:
– А ведь наверху-то больше не стреляют.
Прислушались – наверху тихо. Подождали ещё минут десять – так же тихо.
– Бежим домой! – вскакивая, крикнул Колька.
– Домой, домой, – обрадовался Васька. – Вставай, Нюрка!
– Я боюсь… – захныкала Нюрка. – А вдруг как опять…
– Бежим! Бежим! – в один голос закричали Колька и Васька. – Не бойся, мы как припустимся…
Выбрались наверх. После чёрного подвала день показался сияющим, как само солнце.
Осмотрелись.
Тяжёлые деревянные щиты, что стояли не очень далеко от погреба, были разбиты. Повсюду валялись разбросанные щепки, и чернели ямы возле ещё не обсохшей раскиданной земли.
– Бежим, Нюрка! Дай я возьму твою корзину, – подбадривал её Колька. – Мы быстренько…
Перепрыгнули через окоп, пробрались через проход среди колючей разорванной проволоки и побежали под гору. Толстый Васька с неожиданной прытью помчался впереди, одной рукой держась за корзинку, другой крепко сжимая драгоценный осколок.
Колька и Нюрка бежали рядом, и Колька свободной левой рукой помогал ей тащить большую
