в 1536 г., в конце письма архидиакону барселонскому Касадору мы находим оборот, который впредь будет повторяться вновь и вновь как устоявшаяся формула: «Я завершаю, прося [Бога] в Своей бесконечной благости даровать нам совершенную благодать познавать Его святейшую волю и всецело исполнять ее»[151]. То же – слово в слово – заключение мы вновь находим в позднейших письмах святого: в благодарственном письме от 22 июля 1556 г. и в рекомендательном письме, выданном оному картузианцу для отца Леонарда Кесселя, датированном pridie calendas augusti 1556 (кануном первого дня августа 1556 г.), то есть днем его смерти[152]. Почти всегда эта формула применяется в конце писем, которые он пишет или сам диктует секретарю. Возможно, кто-нибудь скажет, что эта формула стилистически проста и потому не имеет большого значения. Я так не думаю, но считаю, скорее, что такое настойчивое повторение этой формулы невольно отражает то место, которое занимает в жизни самого святого и в его духовной подготовке других непрестанная забота о служении Богу, о познании и исполнении Его воли, забота, составляющая саму суть Упражнений и, как будет нам становиться все яснее, сердцевину всей его духовности.
Таким образом, Игнатий хочет подготовить, прежде всего, верных и самоотверженных служителей. Какими средствами?
Средства духовной подготовки
При чтении различных документов, которые открывают нам принципы этой подготовки, становится ясно, что первым и главным средством достижения этой цели было для святого решительное самоотречение, полный отказ от удовольствий, от почестей, прежде же всего отречение от собственного суждения и воли путем всецелого послушания. Не один человек легко придет в удивление, увидев, что в этом процессе не отводится большего или, по крайней мере, более заметного места молитве, как словесной, так и мысленной, которая играла столь значительную роль в формации самого Игнатия, особенно в Манресе. Другой повод для удивления: когда мы начинаем подробно разбираться в средствах, призванных воспитывать это самоотречение, то наблюдаем любопытное смешение благоразумных предосторожностей и дерзких испытаний, кидающих воспитанников Игнатия к людям, в «госпитали» или на тропы паломничества. Какова связь между молитвой и самоотречением, осторожностью и испытанием в духовной подготовке, которую осуществлял Игнатий? Уточнив для себя эти два момента, мы получим уже довольно четкое представление об этой формации.
В Конституциях святой придает первостепенное значение подобающим средствам сохранения и развития Общества, тем, которые «объединяют орудие с Богом и приспосабливают его к руке Его», и «особенно братской любви и чистоте намерений в служении Богу, а также близости к Богу в духовных упражнениях благочестия»[153]. Сам он, как мы видели, не только посвящал в Манресе по семь часов в день молитве, но и в конце своей жизни, в Риме, в 1555 г. по-прежнему уделял ей по два часа ежеутренне после служения или посещения мессы, не говоря уже о других молитвах[154].
Часть X, п. 2.
