style="font-size:15px;"> – Надеюсь, ты не рассказывала им, что такое нуар и откуда это слово?
Ирина виновато закусила губу, потирая тёмную, еле заметную точку между костяшками пальцев – это место неприятно ныло. Сердце, горячо толкая кровь, глухим шумом отдавало в её ушах.
– Значит, говорила. Ты говорила им о своём мире! – Владимир нажал на газ и рванул через поворот на шоссе. – Ирина, запомни: для этих людей есть только один мир – Север. Свою правду оставь в потайном кармане.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Твоя правда никому не принесёт добра. Если не хочешь черпать своими красивыми ручками кровь – молчи. Поняла?
– Но я же…
– Кого ты успела втащить в это болото? Кому говорила про Ту сторону? Грише? Раде? – напирал Владимир, не замечая, что автомобиль набирает скорость. – Этому мальчишке Фёдору, который по уши в тебя влюблён?
– Хватит уже! – сорвалась Ирина. – Почему всё это со мной происходит? Ох, боже! За что мне это? Надоело это! Надоело это всё! Почему я тут? Зачем я тут? Когда это всё закончится уже? Я хочу домой!
– Мы едем в больницу к Павлу. Сергей сказал, что у тебя сотрясение…
– Всё, хватит! Я хочу домой! Ты не понимаешь это? До-мой! Мне не нужна ваша весна в июне!
Владимир сбросил скорость и остановился у обочины.
– Наша весна в июне. Наша. У тебя нет другого дома, – грозно выговорил он. – Здесь дом твоего мужа и твой дом.
– Нет… – покачала головой Ирина. – Нет! – она толкнула дверь и выскочила на дорогу.
– Сядь в машину, – вышел за ней Владимир.
– Нет! Никакой ты мне не муж! Это всё неправда! Я знаю! – Ирина попятилась к спуску за обочиной. – Это всё не по-настоящему! Слышишь? Виктор… – она соскользнула в снежную хлюпающую кашу.
Владимир спустился к ней, но она ринулась в сторону леса. Он догнал её и больно сжал запястье. Ирина попыталась высвободиться, но сделала только хуже. Перехватив её руки, Владимир завёл их за спину и рывком дёрнул Ирину к себе.
– Отпусти меня! – её обуял дикий, панический ужас. – Отпусти! Отпусти!
Она кричала, выкручивалась и лягалась с такой силой, как будто от этой схватки зависела её жизнь. Но Владимиру ничего не стоило справиться с этим сопротивлением. Развернув Ирину лицом к себе, он новым захватом полностью обездвижил её. Крепче обнимая ослабевшее тело и стараясь выровнять своё дыхание, он уткнулся носом в её макушку. Ноги Ирины подкосились, и она потяжелела его в руках.
– Я не могу дышать… Не могу… дышать… Господи! – она судорожно зарыдала. – Не могу! Не хочу…
– Тише… тише… – прерывисто выдохнул ей в ухо Владимир. – Успокойся. Успокойся, – он не дал ей сползти на землю.
Так они стояли долго. Ирина горько и жалобно плакала, Владимир молчал. Наконец она стихла и надломленно попросила:
– Пожалуйста, мне тяжело дышать…
Он неохотно разжал
