с мистером Гилбертом. Он был хорошим человеком, это она знала точно, чутье ее не обманывало; человек с такой мягкой улыбкой и серьезными принципами не мог быть плохим, да и мистер Смитон был на удивление чутким человеком, и в кругу его друзей и знакомых не было ни одного лишнего прохожего. Однако то, как быстро она смогла рассказать о своих страхах и волнениях; то, как быстро откликнулся этот человек на ее невысказанные вопросы и развеял многие сомнения – вот это не могло не пугать Мадаленну. Непонятное чувство, оно заставляло говорить ее с ним, заставляло расспрашивать его, и ничто не могло ее остановить. Мистер Гилберт был хорошим человеком, и от этого все становилось труднее.
– Ты боишься, что привяжешься к нему? – осторожно спросила Аньеза, но Мадаленна сразу фыркнула; нет, подобная идея даже ей в голову не приходила.
– Я его знаю несколько дней, мама. Через месяц он уедет в свой университет, а я о нем и не вспомню.
– Тогда мне самое время с ним познакомиться. – стремительно встала Аньеза и отряхнула платье. – Если ты не хочешь опоздать, давай руку. Мне еще нужно вспомнить, как эта машина заводится.
Они почти дошли до гаража, когда Мадаленна вдруг заметила странную фигуру в конце двора и изо всех прищурилась, стараясь понять, кого принесло пораньше утром. Однако у Аньезы зрение оказалось гораздо лучше, и пока Мадаленна пыталась признать кого-нибудь знакомого в долговязой фигуре, та толкнула ее в бок и прошептала на ухо: «Эффи Доусен». Мадаленна помрачнела. На ее курсе она если не дружила, то приятельствовала почти со всеми, все ее знали по имени, и наличие взбалмошной бабушки воспринималось просто как данность – у кого не было родственников, за которых не приходилось краснеть. Но жизнь была бы слишком хороша для Мадаленны Стоунбрук, если бы все было хорошо, и каждый день в университет начинался с приветственных улыбок всем и каждому.
С Эффи отношения у нее не заладились не сразу, какое-то время они очень хорошо общались, даже дружили на первом курсе, вместе ходили в столовую и до автобусной остановки, однако чем больше Эффи интересовалась Хильдой, и чем чаще в ее голосе проскальзывали презрительные ноты по отношению к приезжим, тем чаще Мадаленну терзали сомнения, что ее приятельница далеко не так мила, как она могла предполагать. Мадаленна саму себя подарком не считала, она знала, что слишком вспыльчива, занудна и несгибаема, но мама вовремя избавила ее от снобизма, а папа помог понять, что материальные блага еще не самые важные достижения в жизни, а от того Мадаленна с трудом переносила заносчивые высказывания о жителях Уилтшира и Сомерсета. Продружили они недолго – ровно до окончания первого курса, когда обе оказались претендентками на звание лучших учениц года, тогда-то Эффи демонстративно пересела за другой стол, а Мадаленна только пожала плечами – она все равно привыкла быть одной. И вот теперь Эффи Доусен стояла на пороге их дома и переминалась с ноги на ногу.
– Эффи, в чем дело? – угрюмо начала Мадаленна, не обращая внимания на гримасу бывшей подруги.
– Здравствуйте, миссис Стоунбрук. И тебе здравствуй, Мэдди. Как
