более реальной, а от этого у нее пересыхало в горле и хотелось сбежать туда, где нет ни университетов и красивых разговоров. Раньше она могла сбежать к отцу, но корабль, но сейчас Эдвард возвращался, и путей отхода становилось все меньше. Образ отца так ярко возник в ее голове, что на какой-то момент ей показалось – еще немного, и она сможет коснуться его рукой. Но Мадаленна открыла глаза, и иллюзия пропала – она снова стояла в шумной толпе около церкви, синело небо все смеялись, шумно обсуждали недельные новости и готовились к еще шести дням труда и безраздельной лености; все здесь было по-особому, во всем чувствовалось праздничное настроение, и она сама не заметила, как улыбнулась. Ее родных нигде не было, даже пастор Финнеас нигде не пробегал – он, вечно занятый; около нее прошла старая миссис О’Хара, после нее Мадаленне отвесил поклон преклонный сэр Сподери, и наконец она завидела Аньезу – в легком, розоватом платье она казалась сошедшей с картины, и Мадаленна невольно залюбовалась. Хильды рядом с ней не было, но мама оказалась не одна. Рядом была мисс Синклер – главное сопрано города, а спиной к Мадаленне стояли трое, одного из них она знала, вроде бы это был Тедди Форд – местный журналист, пять лет уговаривавший Хильду вложиться в их газету и получивший достойный отпор, и, пожалуй, это был единственный раз, когда внучка была полностью согласна с Бабушкой. А вот еще двоих Мадаленна не знала, но еще чуть-чуть, и тогда бы ей точно показался знакомым этот покрой пиджака у мужчины, и эти роскошные черные кудри у его спутницы; да, она их отлично знала, только не хотела в этом признаваться. Мадаленна прикрыла рукой глаза, и только тогда заметила, что Аньеза видела ее и улыбалась. Мама такое редко себе позволяла, но сейчас улыбка была какой-то странной – не дружеской, а материнской, словно она знала неприятную вещь, а Мадаленне только предстояло ее открыть для себя, и милосердная мать всеми старалась уберечь свое дитя от подобного удара судьбы. Мадаленна, конечно, была храброй, но не настолько; она была согласна даже на то, чтобы встать первой в хоре. До лестницы оставалось совсем немного, но вот серое платье невольно мелькнуло ярким пятном среди темных одеяний, и восклик Тедди Форда застиг ее прямо около двери.
– Мадаленна! Ты не подойдешь к нам? Одну секунду, миссис Гилберт, я ее сейчас позову.
Не было смысла прятаться и убегать, это все равно настигло бы. Не будь Мадаленна так счастлива, она, наверное, не смогла и с места сдвинуться, увидев она своего недавнего знакомого и его прекрасную жену. Ранняя неприязнь ушла, и оставила после себя глубокое смущение, которое всегда сопровождало ее по жизни, а уверенность в том, что она предала их знакомство ложью, и вовсе могло бы превратить ее в соляной столб. Но все это меркло по сравнению с близким счастьем, и попытка свести улыбку с лица провалилась – возможно, впервые за долгое время в их жизни наконец произошло что-то радостное.
– Не надо меня звать, Тедди. Я сама в состоянии подойти.
Семейная чета была прекрасна, отметила про себя Мадаленна. Миссис Гилберт немного щурилась на солнце без очков, но это
