списывания. – он отошел к окну и посмотрел на улицу. – Однако я понимаю, что могут создаться разные ситуации, поэтому если вы не сможете подготовиться к экзамену из-за какой-то чрезвычайной ситуации, можете подойти ко мне, и мы вместе сможем решить эту проблему, договорились? – все согласно кивнули и довольно переглянулись. – Теперь об учебном процессе. Я бы хотел, чтобы не опаздывали на лекции, а если такое случается, предупреждали бы меня заранее, мой служебный номер я напишу вам отдельно и передам вашей старосте. От этого может зависеть наш учебный план, поэтому попрошу отнестись к этому серьезно. Что насчет контрольных, то я, признаться честно, не особо люблю формат заданий. Мне кажется, намного важнее развивать спорить и доказывать свою точку зрения без лишних эмоций. – мистер Гилберт сел за стол и внимательно посмотрел на студентов, на какой-то момент его взгляд задержался на Мадаленне, но ее лицо снова было бесстрастным и равнодушным. – Разумеется, если вы не желаете принимать участия в подобных рода выступлениях, вы можете написать контрольную, я все пойму. Ну и, конечно, эссе, так мне будет легче понять ваши мысли. Кстати, вы написали летние эссе?
Все засуетились, переглянулись и начали ворошить тетради. Мало кто вспоминал об эссе летом, и Мадаленна вполне их понимала. Она вспомнила лицо мамы, ее слова, и ей захотелось выбросить эти листки туда, где их никто не сможет прочесть. Она врала, была не лучше Эффи, и ложь ее была настолько искусной, что она сама поразилась своим словам.
– Тогда я жду до этого четверга, приносите их в деканат, я как раз успею их проверить к следующему занятию.
– Но у тебя же готово эссе, Мадаленна, – шепнула Дафни. – Целых два!
– Я не хочу их сдавать, мне ни одно не нравится.
– Пустяки, – возмутилась ее приятельница. – У тебя все эссе хорошие, а так ты не будешь должником. Мистер Гилберт!
– Нет, Дафни, нет!
«Вот так и теряют подруг.» – уныло подумала Мадаленна, но говорить что-то было уже поздно; Дафни встала на месте и во всеуслышание заявила, что у ее приятельницы есть отличная работа.
– Действительно? – удивился мистер Гилберт. – Тогда почему мисс Стоунбрук мне ее не сдала?
– Она считает их недостаточно хорошими.
Гнев в Мадаленне накипал все сильнее и сильнее. Хуже подобного привлечения внимания она терпеть не могла только то, что следовало за этим. Если она отдаст эссе, то будет выглядеть полной дурой, если не отдаст – ломающейся особой, и она не знала, что из этого хуже. Однако добродушная Дафни желала ей только добра, и действительно хотела, чтобы ее приятельница оставалась на хорошем счету, и Мадаленна это знала, но понимала и то, что сможет это осознать только спустя время, когда гнев выкипит из нее.
– Полагаю, опасения мисс Стоунбрук во многом беспочвенны. – отозвался мистер Гилберт. – Мистер Флинн мне говорил, что вы пишете хорошие эссе.
– Благодарю.
