Я бы еще дальше ушел – в запой…
Отстранившись, Ромуальдыч пристально поглядел на меня.
– Видишь, как выходит… Вроде, и знаешь ты судьбу, а она тебе все равно подлянку устроит…
Я лишь плечом повел – говорить не хотелось.
– Ладно, – вздохнул Вайткус. – Тебя ищут, хоть и негласно. Милиции никаких ориентировок не давали, работают опера КГБ, плюс информаторы. Думаю, етто приказ Андропова…
– А вам кто приказал? – без улыбки спросил я.
– Рита твоя, – усмехнулся Ромуальдыч. – И Настя сразу насела, и Наташка… Они все ко мне на работу заявились. Сестричка твоя уроки прогуляла… Я не ябедничаю, просто обстановку рисую. Во-от… Ну, ты ж в курсе, друзей у меня хватает. Стал интересоваться. И тут один мой однополчанин дозвонился. Партизанская кличка «Лютый». А в миру – Лютов, Егор Кузьмич, капитан НКВД в отставке…
– Дальше можете не объяснять, – фыркнул я невесело, и вздохнул, длинно и тяжко. – Ну, что? Сразу двинем? Или завтра с утра?
– А чего ждать? – оживился Вайткус, радуясь, что долго уговаривать не пришлось. – Вон, аппарат хозяину вернем – и на мою «Волжанку» пересядем!
Кивнув, я вернулся в избушку. Дрова в камине прогорели, но струя из чайника лишней не будет – с шипеньем испуская пар, погасли рубиновые угольки. Осмотревшись, я решил «наказать» Кузьмича – стяжал баночку с вареньем из морошки.
Заперев дверь на засов, спустился к берегу. Мотор катера на воздушной подушке уже рокотал, поддувая в резиновый «кринолин». Протиснувшись в маленькую дверцу, я кое-как уместился на жестком сиденье.
– Готов? – бодро спросил Ромуальдыч, стаскивая шапчонку.
– Нет, но… – вздохнул я. – Поехали!
Энергично кивнув, Вайткус добавил мощи нагнетателю. По корпусу прошла дрожь, пущенная винтом, и аппарат со свистом и клекотом разогнался, понесся, едва касаясь льда. Качнулся на снежном намете – и вокруг заклубилось облако, вспухая и серебрясь.
А во мне вдруг зародилась робкая, нестойкая радость. Словно все свои печали я оставил позади, за стенами стынущего зимовья.
Мы плавно обогнули скалистый островок, сплошь заросший высокими, стройными соснами, и впереди распахнулась голубая даль.
«Всё будет хорошо?» – подумалось мне.
Вторник, 11 апреля. Утро
Москва, Кремль
Андропов подмахнул последнюю бумагу, и снял очки – тонкая золотая оправа блеснула на солнце. Отерев лицо ладонями в манере правоверного перед намазом, он сложил их перед собой и прижал к губам. Задумчиво потерся носом.
Вспомнилось, каково было зимой. Занял должность Президента СССР – и что?
«Сбылось! Сбылось!»
Секунды счастья, а после накатило разочарование и какая-то опустошенность. Но Миша был прав: в кремлевском кабинете его ждало не окончание долгого пути, а лишь начало.
Чтобы стать Сталиным, мало занять пост председателя Совнаркома.
