в Найалле соответствовало облику обычного достойного человека, которого подчас трудно отличить от его соседа, но как бы то ни было, в совокупности черты его не оставляли сомнения: это именно он, Найалл, и никто другой. У него были густые темные брови, широкие скулы, темно-карие, живые, широко посаженные глаза, в его каштановой шевелюре серебрились седые волоски, гладко выбритый подбородок выступал вперед.
– Это очень срочно? – спросил он. – Мне бы хотелось хорошенько поработать. Может быть, дня два или три.
– Никакой спешки нет, – с готовностью откликнулась Джудит. – Я так долго собиралась чинить его, что еще неделя не имеет значения.
– Тогда не позволишь ли мне самому принести его? Я знаю, где твой дом в городе, и тебе не надо будет приходить за ним. – Это было сказано очень вежливо, но с некоторыми колебаниями, как будто Найалл был не вполне уверен, не примет ли женщина этот знак учтивости за назойливость.
– Тебе, наверное, некогда. Разве что если у тебя есть помощник… Но я и сама могу прийти за поясом.
– Я работаю один, – сказал Найалл. – Но я охотно принесу пояс вечером, когда становится темно. Других дел у меня нет, и совсем не обязательно работать день и ночь.
– Ты живешь здесь один? – спросила Джудит, как бы желая утвердиться в своих предположениях. – У тебя нет жены? Нет семьи?
– Моя жена умерла пять лет назад. Я привык жить один и вполне справляюсь с тем немногим, что мне нужно. Но у меня есть маленькая дочка. Ее мать умерла во время родов. – Найалл увидел, как внезапно напряглось лицо Джудит, как слабо блеснули ее глаза. Она подняла голову и оглянулась, как будто ожидая увидеть следы присутствия в доме ребенка. – О, здесь ее нет! Я не мог ухаживать за ней. У меня есть сестра, она живет в Палли, это недалеко. Она замужем за конюхом Мортимеров, он работает в их поместье. У сестры своих два сына и дочка, чуть постарше моей. Малышка живет с ними, там она под присмотром женских глаз, и у нее есть с кем поиграть. Каждое воскресенье я хожу навестить ее, а иногда и в будни, вечерами, но ей лучше с Сесили, Джоном и ребятами, чем было бы здесь, со мной, по крайней мере пока она маленькая.
Джудит глубоко вздохнула. Значит, он тоже вдовец, и с ним случилось такое же горькое несчастье, как и с ней, но у него есть бесценное сокровище, а у нее ничего нет.
– Ты и представить не можешь, как я тебе завидую, – вдруг произнесла она. – Мой ребенок умер.
Она не собиралась говорить так много, но это получилось естественно и просто, и мастер так же естественно и просто воспринял ее слова.
– Я слышал о твоем горе, госпожа, и очень тебе сочувствовал, потому что незадолго до того пережил то же самое. Но у меня хоть осталась моя крошка. Благодарение Богу за нее! Когда на человека обрушивается такой удар, он начинает понимать, какая это великая милость, и ценить ее.
– Да, верно, – промолвила Джудит и отвернулась. Потом, овладев собой, она
