потому что тем же вечером кто-то другой перебрал вина, а потом сел за руль. До магазина было каких-то три минуты пути.
Она рассказала Джереми, как услышала сирены подъехавшей скорой помощи и как поняла, что случилось что-то очень и очень серьезное. Как, оставив дверь нараспашку, она выбежала на улицу босиком, хотя за окном был март. Как она увидела, что Спенсер лежит на дороге в окружении санитаров. Какими бледными были их лица. Какими мрачными. Как его объявили «скончавшимся до прибытия», когда скорая привезла его в больницу.
Она рассказала Джереми все до мельчайших подробностей. Он внимательно ее слушал, не выказывая ни испуга, ни даже растерянности, глаза его выражали сочувствие. Подлинное сочувствие, без тени жалости.
Поэтому каждое свое слово Анна обращала в камень и выстраивала из них стену. Границу. И когда рассказ ее был окончен, она оказалась по одну сторону, а Джереми – по другую.
Но он и не думал поджимать хвост. Черт бы его побрал!
– Да, по поводу сальсы… – заговорил он, – у меня такое чувство, что это больше идея Габи.
– Это так, – просто ответила она. Искренне.
Он кивнул, свыкаясь с тем, что в ближайшее время никакой сальсы у них не предвидится. Пожалуй, даже никогда.
– Было приятно с вами познакомиться, Анна, – мягко произнес он. Его глаза, устремленные на нее, смотрели просто и искренне, без тени романтического намека (такого она бы точно не потерпела) – он говорил то, что думал.
Анна кивнула в ответ и поспешила проглотить случайные слова, готовые сорваться с ее губ, боясь, как бы они не превратись в просьбу остаться и продолжить беседу, словно она человек, а не ходячая трагедия, требовавшая бережного обращения.
Он бросил взгляд в сторону дома.
– Мне нужно кое с кем… – он не договорил. Грустно улыбнувшись на прощание, он зашагал к дверям.
Анна видела, как, удаляясь, его макушка замелькала в толпе на кухне.
Он все-таки воспользовался проверенным трюком с невидимым другом, и ей впору было рассердиться, но она была ему благодарна. Он сделал это, чтобы уберечь от дальнейшей неловкости ее – не себя. Джереми видел ее стену и отнесся к ней с уважением.
Сквозь стоявшие в глазах слезы она всматривалась в стеклянные двери дома.
– А где Джереми? – возникла из ниоткуда Габи.
Анна была уверена: подруга спрашивала неспроста – она наверняка уже успела заметить, что он в одиночестве вернулся в дом.
– Ему надо было кое с кем переговорить, – объяснила она, игнорируя вспыхнувшее внутри тепло при мысли, что ее с ним связывала эта маленькая безобидная ложь, тайна, известная только им. Она отвернулась в сторону лужайки и уставилась в темноту.
– Но… но мне казалось, вы отлично поладили, – непонимающе заметила Габи.
– Так и есть.
– Вы болтали целую вечность.
Анна
