переехала в город. Она снова вышла замуж. Развелась. За одного она вышла замуж по любви. За другого, «настоящего сукина сына», – из-за денег. Но Мириэль не была уверена, кто есть кто и в каком порядке это было. В конце концов, Айрин и ее сын вернулись в Восточный Техас, на этот раз со средствами, чтобы купить и обрабатывать собственную ферму. Это был «классный финал». До болезни.
Когда желатин остыл и затвердел, сестра Беатрис принесла большую банку масла чаульмугры. Запах протухшей рыбы, который Мириэль сразу узнала, распространился по комнате в ту же минуту, как она сняла крышку.
– Я думала, мы сегодня работаем над чем-то новым, – разочаровано протянула Мириэль.
Сестра Беатрис улыбнулась и продемонстрировала банку какао-порошка.
– Так и есть.
– Какао-порошок может быть ключом к борьбе с болезнью?
– О, я сомневаюсь в этом, – ответила женщина, – но оно может облегчить прием чаульмугры.
– И, надеюсь, поможет ей оставаться внутри, – пробормотала Айрин себе под нос.
Сестра Беатрис вручила Мириэль и Айрин по стеклянной пипетке. Она проинструктировала их, как наполнить капсулы маслом и класть сверху щепотку какао, прежде чем запечатать их каплей горячего желатина. Айрин сразу же принялась за работу, но Мириэль отложила пипетку и закрыла лицо руками.
– Что случилось, детка?
– Какао?! Какао! – Она стукнула гипсом о стол, пожалев об этом через мгновение, потому что острая боль пронзила ее руку. Банка с маслом чаульмугры зазвенела, пипетка покатилась к краю. Айрин поймала ее прежде, чем она успела упасть на пол и разбиться вдребезги. – Я думала, что сегодня мы будем делать что-то важное.
– Мы и делаем. Сколько раз тебя рвало таблетками от чаульмугры и твоим обедом вместе с ними? Черт возьми, половина жителей колонии предпочла бы смазывать волосы этой дрянью, чем глотать ее.
– Это все еще не лекарство. Ничто из того, что я делаю – ни здесь, ни в лазарете, ни в этой ужасной перевязочной клинике, – не способствует моему возвращению домой.
– Это не так.
Мириэль повернулась к Айрин лицом и здоровой рукой сжала ее ладонь.
– Мне нужно вернуться домой. Ты же мать. Ты понимаешь.
– Ты сдашь двенадцать отрицательных тестов и получишь досрочное освобождение.
– Я не могу ждать так долго. Это займет год, может быть, дольше. А некоторые люди никогда не добирают до двенадцати. Что, если я одна из них? Лекарство – единственная надежда.
– Все не так просто. И это не произойдет в одночасье. А пока то, что ты делаешь, достаточно важно.
Мириэль отпустила руку Айрин, взяла свою пипетку и погрузила ее в банку с маслом.
– Что за важность в наполнении капсул, смене постельного белья или отметке имен в журнале учета?
– Во-первых, если ты хоть в чем-то похожа на меня,
