17: Набережная
Я так устал, и всё в огнях.
Не могу заснуть, а когда пытаюсь, то огней становится еще больше.
Андрюша посоветовал мне записать свои мысли, если запишу – успокою себя и так засну. Надо спать, я уже долго не спал. Но мне сейчас так хорошо!
Максим Сергеевич действительно повел нас на набережную, и вечер получился совсем чудесный, очень особенный.
Жаль, конечно, что с нами не пошли Ванечка и Алеша. Мне показалось, что мы можем подружиться. В любом случае, теперь мы будем навещать Найду и обязательно пообщаемся еще.
Набережная на самом деле оказалась такой красивой, я почему-то (хотя теперь сам не понимаю, почему) совсем этого не ожидал. Все было залито рыжими огнями, с моря дул свежий ветер, а с неба уставились на нас низко висящие, яркие звезды. Целиком и полностью весь мир сиял.
Пахло не только морем, а еще и всякой вкусной едой. То и дело нам встречались красивые фонтаны с морской водой. Продавали мороженое, и Максим Сергеевич купил его нам.
Вот что мы получили:
Я: Эскимо.
Андрюша: Фруктовый лед, апельсиновый.
Боря: Пломбир в вафле.
Володя: Рожок шоколадный.
Фира: Шербет.
Валя: Мороженое-елочка.
Какое же оно было вкусное, мороженое, вкуснее, чем дома! Я не очень хорошо отношусь к потреблению, но потребление мороженого мне нравится. А Фире и Вале купили в специальном магазине эфирные масла: розовое, лавандовое и чайного дерева. И два глиняных кулончика (они как маленькие амфоры), куда эти масла нужно капать, и они будут пахнуть. У Фиры теперь есть красный кулончик с желтыми пятнами, а у Вали – синий с одним большим зеленым пятном посередине.
Я искал варенье из роз для мамы, но пока что его не нашел.
Володя сказал:
– А если девчонкам можно всякие пахучки покупать, можно мне серебряный перстень, как у авторитета?
– Нет, – сказал Максим Сергеевич. – Могу тебе купить ракушку. Хочешь?
– Да я таких сколько угодно найду на пляже.
Зато Максим Сергеевич (не без корыстного умысла) разрешил нам пострелять в тире. Мы, конечно, выиграли всех трех красивых кукол и одного крокодила. Крокодила решено было оставить в нашей мальчишечьей комнате, кукол отдали девочкам, только одна осталась бесхозной, причем самая красивая, потому что ее не смогли поделить.
Потом мы катались на колесе обозрения, и я видел город с высоты птичьего полета. Ветер гудел у меня в ушах, он поднялся сильный и бил прямо в лицо. Боря свесился вниз и плюнул в толпу. Я на него, конечно, нажаловался Максиму Сергеевичу, а Максим Сергеевич сказал:
– Я бы и сам с радостью так сделал, жаль, я уже взрослый.
Я сказал:
– Что-то вы больно нас балуете и щадите.
– Только ты, Жданов, не любишь, когда тебя балуют и щадят.
Потом мы покатались на цепочных каруселях, и Боря так раскачивался, что его откинуло назад и он ударил меня железной перекладиной прямо по коленям. Не знаю,
