приобняв сына говорил учёный.
– Отец, обещаю вам, что я буду любить своего младшего брата всем сердцем, где бы я ни был, в какой бы ситуации не оказался, я обязательно приду ему на помощь, хоть на край света! – восторженно заявил сын.
Господин Лайонел посмотрел на своего сына и заметив этот взгляд, эту отвагу, эту преданность и чистоту, академик улыбнулся…
И вот спустя 12 лет, академик стоял на том же месте, где была начала история Малика. Но погружённый в свои мысли он даже не заметил, как прошёл через коридоры, комнаты и вышел в центральный зал. Он вспомнил, как после рождения мальчика они играли в шахматы и расставил их на столе.
Тут его потока его мыслей прервал скрип дверей. Тем временем Малик дойдя до площадки, повернул налево.
Арка с белой окантовкой вела в этот большой зал над большой дверью. В середине этого зала стоял тёмный стол, к нему прилагались белые кресла, у широких окон стоял камин с подставкой для кочерги, на нём стоял бюст и нефритовая шкатулка. Потолок был выполнен с искусной резьбой и рисунком в виде колеса, спицы были покрыты сусальным золотом, прямо в центре, раскрывались лепестки и тянулась люстра. Атласные шторы прикрывали вид на сад.
Сбоку от входа располагался шкаф и антресоль. Ковёр дополнял картину уюта. Две двери вели в разные комнаты. Одна, что скрыта за высокой пальмой, вела в общий читальный зал, а другая в общую библиотеку, хотя и обе комнаты сами по себе имели проход меж собой. В общей библиотеке можно уединиться от всего внешнего мира. Чуть ближе к большому камину до двух чёрных дверей – большая белая мраморная лестница ведущая на веранду третьего этажа, ибо потолок этой комнаты уходил на третий этаж и этот зал был точкой объединения. Кроме этих двух чёрных дверей находились две большие двери по обе стороны залы и две дополнительные, почти по углам этой комнаты – эти двери также были предназначены для прислуги.
Но самым большим достоянием этой гостиной было огромное округлое окно, откуда можно было войти в длинный высокий навес – первое, что можно было заметить при виде этого дома, оттуда падал солнечный свет и озарял всё помещение, часто даже затмевая искусственное освещение. Длинная веранда второго этажа проходила и через него так, что человеку, наблюдающему с него, казалось, будто он парит! Особенно этот эффект действовал при экранировании всей передней части навеса, куда можно было свободно пройти, как уже упоминалось. Это было одно из самых лучших мест для любования этими красотами, которые открывались с этой высоты.
Если же подняться по лестнице наверх, то можно было выйти на окружающую вокруг этот зал веранду и ряд дверей. Два из них по краям вели на внешнюю площадку прямо над домом, также туда вела внешняя лестница, по которой и поднялся доктор и это была та самая площадка, откуда Лайонел увидел сына. Там можно было отдохнуть под звёздным небом и наблюдать за космическими объектами. Две остальные двери вели в небольшие астрономические кабинеты, наполненные всякой атрибутикой. На столах были расположены
