нелегкое. Ты тоже, наверное, в учительницы пойдешь?
– Не знаю. Я больше хочу стать океанологом.
– Океанологом? Это еще что за профессия такая? Где на нее учат?
– У Туапсе. Там техникум есть, гидрометеорологический.
– И что? Мать тебя в Туапсе отпустит?
– Сказала, десять классов окончишь, куда хочешь езжай… После восьмого не отпустила.
– И правильно сделала! Океанолог! По морям-океанам плавать захотела… Ха-ха!
Тетка Клава встала и пошла к дверям. Но не успела она выйти, как раздался обрадованный собачий визг и чьи-то уверенные, твердые шаги по ступенькам крыльца. Дверь отворилась, вошел представительный черноволосый мужчина с небольшим чемоданом в руке. Темно-синие отутюженные брюки, белая нейлоновая, с искрой, рубашка и светлая шляпа на голове очень шли к его своеобразно красивому, темноглазому лицу.
Тетка Клава глянула на него и, стараясь стать вовсе незаметной, мышкой вышмыгнула из дома, а Нонка медленно встала и застыла, как статуя, с приоткрытым ртом, глядя со страхом на нежданного гостя. То был ее запропавший несколько лет назад блудный отец…
***
– Привет! – сказал отец.
Нонка посмотрела на него и не ответила. Губы ее предательски задрожали.
– Ты что, не узнала меня, дочка? – спросил он, широко улыбаясь и ставя чемодан у двери.
– Узнала! Но я тебе не дочка! – выпалила Нонка. – Ты зачем явился? Мамы нет и сегодня не будет. Уходи, откуда пришел!
– Разве так встречают отца? – с обидой протянул папаша. – А я-то ехал, так хотел увидеть тебя, Кольку, маму… Подарков вам накупил… Вот, думаю, приеду; детишки обрадуются, на шею кинутся…
– Я тебе не «детишки» и кидаться на шею не буду! Не надо нам твоих подарков. Раньше надо было о нас вспоминать. И вообще… Мне сейчас срочно идти надо, я дверь должна закрыть! – Нонка взяла ключ и выжидательно уставилась на отца.
– Так ты гонишь меня, что ли? – спросил он удивленно и грозно нахмурился.
В детстве Нонка побаивалась отца, хоть и очень любила его. Он был несдержан в гневе и, случалось, кричал на детей, а Кольку однажды даже побил, из-за чего у них с мамой вышла ссора. Но сейчас Нонка была очень зла на него, и злость делала ее смелой.
– Ты с нами не живешь – значит, ты чужой. А чужим в доме без хозяев нечего делать! – заявила она.
– Так вот ты как! Ну, ладно! Логично, конечно, но гляди, не пожалей после! Я ведь и припомнить могу…
Нонка подошла к нему почти вплотную и посмотрела прямо в лицо. В ее глазах не было страха. Отец глядел на нее уже не столько с обидой, сколько с удивлением, как на совершенно незнакомого человека. Сейчас, когда они вот так стояли друг против друга, было особенно заметно, насколько они похожи.
Отец первым отвел взгляд и повернулся к двери.
– Чемодан
