руку. – На улице темно.
– Если не боитесь, – Надежда кокетливо улыбнулась.
– Тогда встречаемся внизу.
– А ты действительно прекрасный танцор, Рудольф Михайлович, – Ефимов улыбнулся. – И партнерша хороша…
– Я провожу ее, не против? – Рудольф улыбнулся Леониду.
– А у меня тоже внезапно возникли планы на вечер, – хитро улыбнулся пилот, и они расстались.
До улицы Лейтейзина идти было недалеко – забрать немного в сторону вокзала, а потом свернуть налево, к холмам. Надежда шла, крепко взяв Рудольфа под руку, и молчала. Вероятно, немного устала танцевать. Идти хотелось как можно медленнее: расстаться сейчас с ней было бы просто мучительно. Рудольф, взвешивая все за и против, судорожно размышлял. Положение его на данный момент было неплохим: командир авиационного отряда, летчик. И он точно знал, что будет добиваться этой девушки, чего бы это ему ни стоило. Но взять ее с собой – значит, подвергнуть риску. Он вспомнил маленькую жену товарища Павлова тем утром на станции Алексеевка. А впрочем, если он хочет, чтобы Надежда была с ним рядом, нужно действовать.
И вот, когда они подошли к дому номер шестьдесят шесть – двухэтажному, с каменным первым этажом и деревянным вторым, с изящной резьбой по коньку крыши и вокруг окон, с аккуратным палисадом, – он решился окончательно. На улице было темно, фонари стояли редко – а потому лицо Надежды только смутно белело перед ним. Но даже в такой темноте он увидел, как широко открылись ее глаза, когда он твердо сказал:
– Надежда, позвольте мне познакомиться с вашими родителями.
Она помолчала, потом пролепетала тихонько:
– Если не боитесь… – И открыла калитку.
В комнате, куда Надежда привела его, сидели родители девушки. Отец был тонкокостным изящным сероглазым блондином в домашних брюках, теплой рубахе и красивом жилете с вышивкой. Мать, напротив, смуглая, темноглазая, с пышными темными волосами, подстриженными до уровня плеч. На ней было строгое темное платье с высоким воротником. Смотрела исподлобья, поджав губы, – Рудольф сразу же вспомнил собственную маму. Знакомое выражение. Оба они были явно настороже: появление молодого военного, которого дочь привела с бала, очевидно, не слишком обрадовало их.
– Это Рудольф, – Надежда, улыбаясь, показала на кавалера. – Он прекрасно танцует и… Он летчик.
– Рудольф Калнин, – отрекомендовался Рудольф. – Командир авиационного отряда.
– Летчик? – Отец Надежды, словно и не слышав слов молодого человека, неодобрительно смотрел на дочь. – Ты разве не знаешь, что они все подряд пьяницы и гуляки? А главное, живут недолго?
Надежда вспыхнула и промолчала, а Рудольф, который в целом ожидал подобного приема, ответил:
– Я летаю с 1912 года, Михаил Иванович. Воевал под Ригой. И, как видите, цел и невредим. И я прошу руки вашей дочери.
Наступила тишина, только тикали
