как можно больше. Впрочем, наступление это быстро выдохлось, а после началось ответное наступление союзников. Угроза Парижу была снята, и, вероятно, это означало скорый мир. А значит, что и под Псковом никаких дел с немцами не будет. И хорошо.
В августе в Поволжье шли сильные бои. Красная армия медленно двигалась вперед. Рудольф впервые услышал о подвигах красных военных летчиков под Казанью, и начавшая было подживать в его душе рана заныла снова: если родные в безопасности, его место не здесь, у шлагбаума или на хуторе с родными, – а там, на аэродроме. О большем – снова оказаться в кабине аэроплана – он и думать не мог. Просто снова услышать стрекот ротативного мотора или солидное гудение «Сальмсона», снова увидеть, как аппарат отрывается от земли…
Как-то раз им привезли воззвания Троцкого под заглавием: «Унтер-офицер! Тебя призывает страна». В тексте говорилось, что отныне каждый унтер становится «взводным», а вскоре он будет командовать ротой, батальоном, полком, дивизией. Рудольф усмехнулся: то – долой чины, а то – «унтер-офицер»! Воззвания эти развезли по деревням. Но, как и в случае с агитацией в партизаны, добровольно идти в армию никто особо не хотел. За годы империалистической войны крестьяне навоевались и теперь, даже если продотряды отбирали зерно, с землей расставаться не желали. Жди мобилизации, думал про себя Рудольф.
Между тем пора было убирать хлеб. Он при каждом удобном случае отпрашивался на хутор. Начальство старалось закрывать глаза на такие отлучки: половина роты состояла из местных крестьян, у всех были родные, старики, нуждавшиеся в помощи… Особой любви к крестьянскому труду у Рудольфа не было: рожденный в городе и с юных лет приставленный к машинам, работу в поле он терпеть не мог. Пот заливал глаза, солнце палило… Но хочешь не хочешь, а помочь папе необходимо, несмотря на кровавые мозоли на ладонях.
Урожай собрали. В конце августа, после покушения на Ленина, поползли слухи о новой волне большевистского террора. Однако в их глухих местах все были заняты сейчас реквизициями в пользу армии и Петрограда, и эти близкие и земные проблемы заслоняли прочие вопросы. А в конце октября Рудольфа вызвал к себе командир. Перед ним на столе лежала какая-то бумага – никак, очередной приказ из Петрограда.
– Ну что, товарищ Калнин, не заскучал еще у нас в глуши?
Рудольф непонимающе взглянул на командира. Тот улыбнулся немного плутовато. Потыкал пальцем в лист бумаги и продолжил:
– Ты же авиатор у нас?
– Так точно. – Сердце Рудольфа стукнуло. – Младший механик авиационного отряда… Был.
– Ну, значит, собирайся. Поедешь в Москву.
– В Москву?.. – Рудольфу показалось, что он ослышался.
– Вот предписание. Всех бывших авиационных специалистов отправлять в Москву, в распоряжение резерва авиационных специалистов. На формирование новых авиачастей. Даю тебе сутки, а потом
