Пашки все ругательства, какие только знал.
– Не мучайся, – мягко сказала Катя, – отдохнешь немножко, и все потом получится… Попробовать?… – она легонько прикоснулась.
– Не надо, – хрипло сказал Петр. – Потом. Что-то я сегодня… Катя…
– Что? – тихонько спросила она.
– Тебе самой-то все это нравится?
– Что?
– Не прикидывайся. Пьески…
Он почувствовал, как Катя на миг напряглась. Но в следующий миг ее голос прозвучал ровно, совершенно спокойно:
– Я привыкла, Паша. Как ты и говорил…
Другой принял бы это за чистую монету, но Петр, даже пребывая в смятении чувств, уловил глубоко запрятанную фальшь. И втихомолку порадовался: нормальная женщина, не находящая никакого удовольствия в забавах погорелого театра…
– Так уж привыкла? – спросил он. – И когда Марьяшка тебе под юбку лазит? Что-то мне показалось, будто особенного творческого энтузиазма у тебя этот «допрос партизанки» не вызвал… В конце концов, ты ж у меня нормальная баба, это я, похоже, заигрался…
Ресницы, касавшиеся его щеки, легонько ворохнулись.
– Ну, признавайся уж, – сказал он Кате на ухо. – Не вдохновляет?
Она вновь легонько напряглась:
– Тебе откровенно?
– А как еще?
– Что с тобой?
– Да ничего. Решил произвести переоценку ценностей. Говорят, человек меняется раз в семь лет… Ну, цифра, может, и не особенно точная, но мысль, по-моему, верная…
– Знаешь, если откровенно… – Катя помолчала, потом, видимо, ободрившись, заговорила увереннее: – Если откровенно, ничего нет такого уж плохого в экспериментах и забавах… если вдвоем. Только вдвоем. А все остальное… Ты знаешь, от Марьяшкиных лапок или от «палача» немного воротит…
И замолчала, словно испугавшись, что раскрыла душу больше, чем следовало. «Очень мило, – подумал Петр. – Еще и палач какой-то в репертуаре объявился. Очень хочется надеяться, что и эту роль исполняет вездесущая Марианна, иначе начнешь думать о родном брательнике вовсе уж нелестно».
– Ну и правильно, – сказал он. – Сколько раз мы уже побывали заядлыми театралами? Я сам не помню в точности, голова слегка побаливает…
Она старательно задумалась:
– Раз в неделю, иногда два… года полтора… это будет…
– Ладно, не будем вдаваться в цифирь, – сказал Петр.
И пожалел ее: полтора года подобных забав кого хочешь ввергнут в мизантропию, просто удивительно, что она еще держится.
– Кать, ты очень обидишься, если мы с этой забавой завяжем? – спросил он.
– Ты серьезно?!
– А почему бы и нет? Хватит, поразвлекались. Когда она тебя сегодня лапала, у меня что-то в душе перевернулось, честное слово. С мужиками в возрасте такое случается. Хлопнет что-то по башке… как со мною и произошло, –
