у Ромео была, выражаясь языком современной молодежи, закадренная герла. Постоянная подруга. О которой он во мгновение ока забыл и никогда уже не вспоминал – Джульетта сразила его, как солнечный удар. Как молния. Это – жизнь, так случается. И ничего нельзя с собой поделать. Катя. Катенька». Катины губы скользнули по груди, переместились ниже. Она добросовестно пыталась помочь, окрыленная к тому же неожиданным известием о закрытии театра…
Именно это его и остановило – как ни туманилась голова, не хотелось получать это исключительно в благодарность за отмену бездарных эротических пьесок… Петр насколько мог мягче отстранил ее голову:
– Катенька, не стоит сегодня. Я и в самом деле что-то подустал. На природу бы, с костерком и лесным воздухом…
– Ох, Савельев… – шепнула она с явственным счастливым придыханием, – сдается, тебя и в самом деле крепко приложило головушкой, если ты начал мечтать о вылазке на природу. Давно я за тобой не замечала таких желаний… Ну, что ты надулся? Я шутя.
Он не надулся – просто-напросто обнаружил, что мимоходом допустил очередной прокол, вновь побыл собой, а не Пашкой, и в самом деле никогда не любившим особенно пикники на природе. Но не скажешь же ей правду…
– Вот видишь, Катюш, – произнес он насколько мог мягче. – Достаточно хорошенько треснуться башкой, чтобы пробудились совершенно вроде бы несвойственные желания…
– Уж это точно. Даже Реджик заметил, что ты изменился…
– В лучшую сторону, надеюсь? – спросил он напряженно.
Катя тихонько засмеялась, прижимаясь к нему, щекоча щеку пышными волосами:
– Пашка, как мне хочется верить, что – в лучшую…
«Никому не отдам, – подумал он, цепенея от нежности, осторожно водя кончиками пальцев по нежной коже. – Даже Пашке. Имею я право на простое человеческое счастье после всего пережитого? Когда ревела толпа и взлетали в воздух отрубленные человечьи головы, а в автоматах не было ни единого патрона, потому что так порешили чьи-то изувеченные перестройкой мозги, когда лежал на окраине городка с вывихнутой ногой, а машина, сверкая фарами, разворачивалась, чтобы раздавить окончательно, когда… Неужели после всего, что довелось пережить, не смилуются высшие силы, как их там ни именуй, не выделят кусочек счастья? И за Рагимова, и за всех остальных…»
Пригревшаяся в его объятиях Катя неожиданно вздохнула.
– Что? – встрепенулся он.
– Просто подумала, как мало нужно, чтобы вновь почувствовать себя счастливой, – призналась она. – Господи, примитивно-то как – не удержал машину на дороге, треснулся головой – и все в один волшебный миг изменилось… Паша, нехорошо так говорить, но лучше бы это у тебя подольше не проходило…
– Не пройдет, – заверил он, легонько отстраняя пальцами жесткую дурацкую мешковину, мешавшую ощущать ее тело так, как этого хотелось.
– Паша…
– Да?
– А «фотостудия»?
