он направляется, почему прогуливает и не надумал ли какую пакость совершить с их новенькими детишками. За окном сыпал густой снег, было слякотно и многолюдно. Трясущимися руками Леша вытащил из бумажника визитку колдуна, набрал номер. Ответили быстро, представившись Петром. Голос был молодой. Выслушав сбивчивую Лешину речь, Петр предложил встретиться и назвал адрес. Леша немедленно сорвался с места, на улице втянул голову в плечи, постоянно озирался. Ощущение, что за ним наблюдают, не проходило. Из темных углов и подворотен, казалось, вот-вот начнут выпрыгивать какие-нибудь мертвые дети.
Через сорок минут он оказался в центре города, быстро нашел нужное кафе, уселся за столик и стал ждать. Колдун Петр появился скоро. На вид ему было лет двадцать, одет он был в дорогое пальто, худой, длинноволосый. На каждом пальце по перстню, в губе кольцо. Леша почувствовал острое желание взяться за это кольцо и дернуть, но сдержался. Вместо этого как-то суетливо вывалил на стол несколько фотографий: где он с женой, где без жены, а где жена, наоборот, одна. Положил туда же Лидины вещи, какие незаметно успел прихватить из квартиры. Расческу старую, заколку и солнцезащитные очки.
Колдун заказал себе ванильный капучино, выудил из кармана стопку карт и тут же разложил перед Лешей некий узор, состоящий из таинственных рисунков и знаков. Леша в гадании был профан. Он смотрел то на карты, то на Петра, и выжидал. Петр же хмурился, дышал на перстни, натирал каждый из них о ворот пальто и вглядывался, будто действительно что-то там видел. Он перебрал Лидины вещи, к каждой присматривался и принюхивался. Рассмотрел фотографии. Вздохнул.
– Нет на вас порчи, – сказал он наконец. – Есть большое чувство, вроде любви. Кто-то рядом с вами испытывает его и транслирует на вас тоже. А вы как приемник улавливаете сигналы.
– И это все?
– Ну и с алкоголем завязывайте. Панкреатит, все дела. Умереть можете только влет.
– И это все? – с нажимом повторил Леша.
– А что вы еще хотели? Говорю же, порчи нет. Проклятий никто не наложил. Любят вас сильно. Или не вас. Жена, наверное. Не разобрать. И детишки.
От бессилия Леша зашипел, тут же спохватился и забормотал:
– Может, внимательнее посмотрите, а? Бесовщина какая-то. Ребенок мертвый, одна штука. И еще один непонятно откуда взялся. Лида говорит, что нашла. Сама теряется постоянно, а их нашла. Смеху-то.
Петру, судя по лицу, было не до смеха. Он молча допил капучино, собрал карты.
– Знаете, от чего больше всего страдают люди? – спросил, поднимаясь.
– Нет, от чего?
– От неверия. Не укладывается у них в голове, что может быть лучше, чем они думают. Жены могут не изменять мужьям, а тещи не такие уж и стервы. Мужья могут отлично готовить и быть верными, а дети – прекрасно учиться и никогда не лгать родителям. Но никто в такое не верит. Ходят ко мне, выпрашивают открыть им глаза. Хотят услышать, что с их жизнью что-то не так. А потом страдают. Постоянно. Накручивают, ломают счастье. Вы-то не ломайте.
Петр
