Он убеждался, что больше ничего не слышно. Но как только убеждался, что песня стихла, она начинала звучать снова все ближе, все яснее, он снова тянулся душой к ней
Ребенку казалось, что над ним кто-то издевается, но ведь ангел не мог так с ним поступать? Ангелы не издеваются над людьми. А если все-таки мог? Тогда он яростно грозил небесам маленьким кулачком, грозил своему ангелу. И на эту угрозу кто-то откликался, какое – то разъяренное чудовище появлялось перед ним. Черное облако накрывало лунную дорожку, странные тени сходились и расходились, мелькали там. И тогда дикий страх охватывал его душу. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным пред грозными небесами, это чувство оставалось в душе всегда, все 27 лет его земной жизни.
Мальчику казалось, что не хватит силы убежать, и все-таки он срывался с места и бежал куда-то во мрак, да так ловко, так быстро, что чудовище задыхалось за спиной, отставало и где-то терялось в темных аллеях сада. Ему все время удавалось убежать и спрятаться. Но что если завтра не получится, если силы оставят его, что случится потом?
Тогда, отдышавшись, он смеялся, сначала тихо, а потом все громче и громче, он радовался, что снова смог убежать от чудовища, значит еще не все потеряно. Он будет жить и любить, и никто ему не страшен. Но чудовище возвращалось снова, и снова вместе со звуками ангельской песни оно стремилось за ним.
Однажды ему удалось даже услышать его голос за спиной. Чудовище твердило, что жить ему осталось мало, что никогда никого не будет он любить, а в юных красавицах он будет видеть дряхлых старух. Никого не будет с ним рядом, все время придется убегать и прятаться. От них-то убежать можно, а вот убежишь ли от себя самого?
– Не бывать этому, – задыхаясь, хрипел Мишель, – ты все лжешь, не будет такого. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Он бормотал еще что-то, но не понимал смысла слов, они таяли в воздухе и больше не касались его души. «Забыться и заснуть»…
– Так и будет, и ты знаешь, что будет так, – звучал отвратительный голос во тьме. Казалось, что мохнатая лапа гладила его по плечу, а потом отталкивала куда-то в пропасть. От этого толчка он вздрагивал и пронзительно кричал. И в этот момент чудище само словно бы рухнуло с обрыва, так ухнуло что-то за спиной, что мальчик вздрогнул всем телом. Наверное, сквозь землю провалился
№№№№№№№
Мишель споткнулся и упал, сжался от страха, уверенный, что оно – это чудо-юдо, сейчас его настигнет. Но ничего такого не было и в помине. Только мутный свет луны разливался повсюду, и высоко-высоко пронзительно закричала какая-то птица.
После того странного вечера чудовище больше не являлось. А песню ангела где-то далеко, за лесами, за морями, Мишель тогда еще слышал. Но теперь она была едва различима, если бы он не слышал ее ясно прежде, то так и не понял бы, что это такое было там, далеко, в небесах, не узнал бы песню ангела.
А потом
