направились к уже слегка подвыпившей компании – Илона сознательно появилась почти на час позже назначенного времени: пусть народ соберётся, а то пока мало людей, к тебе всегда больше внимания. Тихая, ненавязчивая музыка, та же просторная комната с цветным телевизором «Рубин», овальным старинным столом, окружённым шестью незамысловатыми советского производства стульями и единственным диванчиком небольших габаритов – Серёгиной кроватью. Как он только умещал своё большое тело на таком скромном ложе? – удивлялась Илона. Стол сдвинули к телеящику у окна, чтобы оставалось место для танцев. Павлик и Анжела суетились около бутылки красного вина, Павлик наливал, а Анжела подставляла стаканы. Нечёсаный Мишаня со стопкой жидкости прозрачного цвета, явно водки, по своему обыкновению держался чуть в сторонке, изучая своим колючим взглядом присутствующих, совсем как милиционер на дискотеке. В другом углу пристроился чернявый парнишка, на вид совсем подросток. Илона его видела тогда, но не могла вспомнить имя. И в медленном танце слиплась совсем незнакомая ей пара. Всё. Пока больше никого не было.
Её встретили радостными, пожалуй, даже восторженными возгласами. «О, кого я вижу, – Мишаня аж привстал, – будущее светило дипломатической науки! Штрафную! Дипломаты пьют в обязательном порядке на разных приёмах. Им иначе нельзя! Тренируйся, пока не поздно!» Павлик с Анжелой присоединились: «Пей до дна! Пей до дна!» Даже незнакомая парочка разом повернулась в её сторону и поддержала в один голос: «Обязательно налить Илоне!» Все всё про неё знали. Про Никиту тоже, конечно. Интересно, мужская часть коллектива, видимо, рассматривала её как потенциальную партнёршу для постели. Объект свободен, почему не попробовать? О разрыве с Никитой, значит, тоже народ извещён в деталях. Хорошо, ещё про её первую влюблённость, про Игоря, никто, кроме Анжелы, не был в курсе. Лишь Илона пребывала в неведении насчёт них. Кто такой Мишаня, чем он занимается? Малорослый, невзрачный, почему он всегда – центр внимания, а не хозяин, например? Что за влюблённые тискаются, изображая танец?
Мишаня, кстати, и подал ей бокал шампанского, да тост громко произнёс:
– Друзья! Давайте выпьем за Илону, за её успехи!
Компания дружно поддержала: «За Илону!», а Мишаня повернулся к Илоне:
– Слышишь? За тебя пьём, красотка. Пей до дна!
И остальные, как по команде, закричали: «Пей до дна, пей до дна!» Илона не стала кочевряжиться и залпом опустошила бокал.
– Молодчина! – похвалил Мишаня. – А теперь тебе штрафная положена, некоторые уже по третьей или по четвёртой пропустили, трезвенников тут не наблюдается.
Вторую, естественно, налили без промедления. Илона расхрабрилась, она работала на публику и медленно, смакуя каждую каплю, выцедила желтоватую жидкость. Кто-то зааплодировал, его поддержали. Илона почувствовала себя актрисой на сцене: на неё смотрят, хлопают в ладоши.
– А давай ещё одну, раз вы уже по три засандалили, – молодцевато воскликнула она.
– Не
