опасных переездов.
Двойное заграждение железнодорожного полотна
(бетонный заборчик, а за ним еще металлическая сетка)
Фото из личного архива автора
Пока ехали лёссовыми горами, вдоль них и под ними в длинных туннелях, все было довольно знакомо по предыдущим поездкам в провинции Шаньси и Шэньси. Невысокие лёссовые горы с живущими до сих пор в пещерах людьми, мутно-желтые потоки не очень выразительных речек, которые, судя по их поймам, бывают интересны только во время бурных разливов весной или ливней летом.
Фото из личного архива автора
Такие же кирпичные домики с односкатными в сторону своего двора черепичными крышами по типу «мой дом – моя крепость», потому что двор обнесен глухой стеной, а в стенах дома, которые выходят наружу и по сути тоже являются частью общей стены, нет даже окон по принципу: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, но и на меня тоже не смотрите. Похоже, с бандитизмом на этом «Шелковом пути» было все в порядке, даже ставни, как в Сибири, здесь уже не помогали. Чем дальше на запад, тем стены домов становились выше и глуше.
В это время года всюду еще были видны зеленые латки полей – что-то еще даже зеленело, хотя на дворе уже стоял конец сентября и воздух на станциях, где удавалось выходить подышать, был довольно свежим.
Через некоторое время стали появляться, как у нас бы сказали, лица среднеазиатской наружности, пасущие отары овец где придется.
Центр провинции Ганьсу, довольно крупный город Ланьчжоу, вытянулся по долине между двумя грядами гор. Именно эта долина была единственным проходом из собственно китайских земель в Среднюю Азию. Но сейчас и здесь, также, как и во многих других местах Китая, серые многоэтажки пока еще лепятся друг к другу в нарушение всех и всяческих санитарных норм, а их окна друг на друга смотрят вечером и днем.
Фото из личного архива автора
Провинция Цинхай показала себя совсем бедным пейзажем. Отсюда почти на протяжение всего пути были лишь однообразные, по типу лунных, картины, без единого признака жизни. Действительно, здесь могли проходить только караваны кораблей пустыни. Лишь кое-где эти безжизненные пустыни, состоявшие даже не из песка, а из очень мелкого галечника, переходили в такие же безжизненно-лысые невысокие горы. И только там, где откуда-то появлялась вода неизвестного происхождения, сразу же были видны небольшие селения, чахлая в это время года зелень и даже небольшие болотца.
Когда начался собственно Синьцзян, и мы подъехали к станции Турфан, знаменитой своим оазисом и виноградом, из окна вагона я ничего цветущего здесь не заметил. Возможно, все прелести этого места остались где-то подальше от железной дороги.
Ближе к Урумчи жизнь помаленьку оживала, становилось больше дорог, по которым катили машины,
