это. Вы только посмотрите на этот свинцовый цвет, почувствуйте этот запах, загляните внутрь. Вы найдёте там гораздо больше, чем думаете, господа и дамы, – говорит он.
Я ухмыляюсь: этот человек умеет говорить красиво и маняще. Роза с восхищением рассматривает стакан с пойлом и тут же выстреливает в себя струю эликсира. Я смотрю во все глаза: я-то уже знаю, что будет дальше.
Через пару часов мне становится скучно, и я ложусь спать в своём углу.
Проснувшись, я вижу перед собой валяющиеся тела его друзей и Розу, которая, как королева, гордо и неприкосновенно возвысилась в центре кровати. Её обнаженное плечо выступает, как мёртвая кость на остатках поля боя. Мне становится почему-то неуютно, и я выбегаю из квартиры, попутно взяв на память какие-то деньги, которые лежали на шкафу.
Денег оказалось больше, чем я могла предположить. Время 6 утра, и я беру такси. Сейчас я могу себе это позволить.
Таксист, заплетённая косичка, жирно усмехнулся, увидев меня. На прощание он бросил мне вслед:
– Девушка, у вас зелёные усы на всё лицо.
Глава 4
Главное – забеременеть.
Самое прекрасное чувство, как завещал великий Генри Миллер, – забеременеть своей будущей книгой.
Знаешь, я уже чувствую её, ощущаю чудо беременности под кожей своей головы.
А теперь представь меня на столе в зелёную клетку, смотри на эту грязную подстилку для моего блестящего от пота тела – эта скатерть черна от предыдущих трупов. Но меня это не пугает.
Моё дитя слишком большое, и заботливые руки делают мне кесарево сечение. То есть попросту разрезают мою голову своими блестящими ножами. Я лежу и смотрю то на грязную клеёнку, то на зияющую рану ровно посреди моих глаз. Из раны торчат обломки антенн, использованные карты дорог и поддельные бриллианты. А посреди всего этого хлама лежит, как единственное чудо на свете, моя книга. То, ради чего я терплю всю эту боль, всю муку, всю плесень, которая валится на мои плечи, и всю слизь, которую заливают мне в уши.
Моё тело всё ещё в больнице, в комнате со специальной проделанной дыркой в потолке. Я сказала им, что во время рождения моего ребёнка хочу смотреть прямо в небо. Чтобы тот, кто дал всем нам жизнь, мог лицезреть рождение чего-то нового, что не было им самим запланировано – чёрта, дьявола или моей книги. Того, что не подчиняется его законам.
Я не атеист, я в тебя верю. Хочу, чтобы ты увидел то, что стоило мне таких усилий. Прочувствуй моего ребёнка. Ведь он и твой тоже.
Когда я бродила по улицам этого шероховатого города, я не могла ни о чём думать. Только о нём, о моём будущем ребёнке. Мысли захватили меня, и многое кануло в пространство, которое уже нельзя потрогать, но я и не жалею. Когда некоторые оскорбляли меня, а через минуту признавались в дикой любви, я не слышала их, не могла им ответить: в голове крутилась пластинка, посвящённая твоему рождению, знаешь. Я молчала, и мой
