и демонстративно поцеловал Елену в губы. Как её хозяин! Разогнав роившуюся вокруг них обеих челядь.
– Это моё мясо! – сказал он парню в полуделовом костюме. – И это я её жарю! В постели, – добавил наглый Банан, чтобы до того дошло. И до Елены – тоже (как только он схватил её за зад). Что он уже не мягкотелый Ганеша. И шутить не будет. Танцуя сальсу на его зубах. Ногами! Так сильно его уже это напрягало. – Или мне уехать? – добавил он Елене. И усмехнулся, тут же поняв, что за космическое слияние тут готовится. У него за спиной. Видя, как те всё не отходят далеко, перешёптываясь.
– Да ладно уже, оставайся. Ты мне всех тут уже распугал, – усмехнулась Елена. Тут же сообразив, что если он сейчас уедет, то уже – навсегда, считая её шалавой. И не желала расставаться с ним, ощущая на губах это тлетворное послевкусие. Всю жизнь. Ведь они были из одного городка, и он, как только Братки станут его расспрашивать (а они станут, она это понимала!), почему они так резко расстались, Ганеша именно это им и расскажет. Да ещё придумает что-нибудь от себя с Ганимедом на литературнике. Как обычно. Высмеяв их встречу в клубе: «В полутёмном ночном клубе среди всей этой световой сутолоки Ганеша сразу же узнал Елену со спины. С первого взгляда! Снова влюбившись в её плоский зад. Так как ещё на пляже, увидев Елену в одежде, тут же понял, что Булгаков вовсе не шутил, описывая чиновников «со сплющенными от постоянного сидения задами». Из-за того, что дома Елена постоянно работала сидя за компьютером. И ни разу не была в спортзале, в отличии от Вуячич. Поэтому-то и в ночном клубе Ганеша издали её узнал. Хотя на ощупь её зад показался ему вполне сносным. Ещё на пляже, когда он ущипнул её за зад, как простую деревенскую девку на ярмарке. Чтобы в этом убедиться. Может быть именно поэтому он в неё и влюбился, что ему больше нравилось её трогать, чем на неё смотреть? Хотя без одежды он этого плоскопопия никогда не замечал. Видимо поэтому и настаивая, чтобы у него в студии она постоянно ходила голая? Как знать». Поделившись этим через пару дней не только с Кастором и Полидевком, но и со всеми своими слушателями в субботу на тусовке у Дворца Культуры. Зачитывая им во всеуслышание о своих сердечных подвигах, как глашатай.
Что он делал весьма регулярно, зачитывая друзьям фрагменты книги, которую Ганеша вёл, как раньше вели дневник. Скрупулёзно в рейсе всё-всё туда записывая. Что Елену «слегка» раздражало. И она сразу же взяла с него слово, что если они начнут встречаться, то он ни в коем случае не станет описывать её «в своей дурацкой книге!» И Ганеша торжественно в этом ей поклялся. Разумеется, если она сделает перевод «Летучего Корабля». Но время шло, а Елена всё никак не могла заставить себя взяться за её перевод, то есть каждый день разрывала сделку с его совестью. Давая ему возможность обстебать себя. Также, как и матрос Вуячич! Покрыв себя глянцем литерамурной славы и прослыв в веках – как Елена Прекрасная! И читая иногда его книгу, прекрасно понимала уже, каким изысканным деликатесом может быть язык, отбитый на разделочной доске листа!
– Извини,
