сахар и муку мы отнесли на кухню… Берите-берите!
– Спасибо, – Самир взял пакет, ощутил, насколько тот увесистый.
Ильяс вскочил, тут же залез внутрь, вытащил шоколадку в цветастой обертке. Раздалось шуршание, а следом за ним – сочное чавканье, через которое пробились неразборчивые слова благодарности.
– Кушайте, – сказала Умм-Насиб. – Пойду к остальным.
Она ушла, занавеска вернулась на место, но Самир убедился, что ему не показалось, что у входа в соседнюю «комнату» и вправду стоит Азра. Заглянул в пакет – сплошь яркие упаковки, внутри наверняка еда, но опознать можно только шоколадки.
– Вот тебе раз, – буркнул он. – Все не съедай только.
Опустил пакет на пол, и вышел в «коридор».
– Привет, – сказал он Азре, но та сделала вид, что не услышала, поправила выбившийся из-под платка локон.
– Привет, – повторил Самир. – Извини, я не хотел… ну, с тобой ссориться…
Тут она сделала вид, что только его заметила, и кивнула с небрежным высокомерием.
– Ну… я… – Он откровенно не знал, о чем говорить. Было стыдно, что не сдержался, когда они встретились в Рыночном квартале. Мог бы сделать вид, что собирается покаяться. – С чего вдруг нам… прислали из Европы… так много всего, ты не знаешь?
– Знаю, но тебе не скажу, – заявила Азра, но в следующий момент не выдержала, улыбнулась. – Ведь ты сходишь к отцу Григорию? Ты извинишься, и все будет хорошо? Тогда я насела на тебя… Надо было по-доброму.
Самир пожал плечами.
Он знал, что к священнику не пойдет, не станет просить прощения за то, что высказал собственные мысли.
– А, вотион? – Из «комнаты», где поселили старую Фадилу, появилась мать Азры. – Пойдем, дочь.
И она зашагала к выходу, Азра еще раз улыбнулась Самиру, махнула и заторопилась следом. Он потеребил правое ухо и вздохнул, думая, что с ней-то он ссориться не желал и не желает. Но как быть с остальными?
Хотел уже вернуться в комнату, но тут снаружи донесся грохот очереди и крики.
Занавеска отлетела в сторону, появился Ильяс – пальцы и лицо перемазаны шоколадом, в глазах паника.
– Сиди тут! – велел Самир, бросаясь туда, куда только что ушли Азра с матерью.
Он мужчина, он должен узнать, что там за опасность, и, если надо, встать между ней и женщинами!
Вылетел наружу, под черное вечернее небо, едва не споткнулся на первом шаге. Бросился в обход церкви, к площади, откуда доносились крики, обогнул угол, и налетел на огромного человека, пахнущего металлом и порохом.
– Прочь! – взревел тот, тяжелый кулак врезался Самиру в ухо, в голове зазвенело, перед глазами заплясали звезды.
Как удержался на ногах, сам не понял, но от второго удара сумел уклониться.
А потом гигантский человек неожиданно расхохотался, блеснул золотой зуб в черной с серебром бороде.
– Вот это да! – проревел Наджиб, отводя в сторону автомат и улыбаясь. – Мальчишка-христианин,
