наслажденьем выпивали,
под гармошку песни пели
и в «бутылочку» играли.
Так отплясывали польку:
аж паркетины трещали;
дам мадерой – и не только! -
кавалеры угощали.
Сизый Селезень Индюшке
предлагал отведать торта
и нашёптывал на ушко:
«С червячками – это что-то!..»
Муж Козы пошёл резвиться:
комплименты рассыпая,
приставал ко всем девицам,
им проходу не давая,
лез к Корове целоваться,
обнимать её принялся;
а Бурёнка… ну бодаться,
чтобы душный отвязался.
В хлам коктейлями опившись,
стал Хавронью здравить тостом,
да запутался и, сбившись,
обозвал сарделькой толстой.
Осознав оплошность эту.
чтоб исправить положенье,
на французскую диету
сесть озвучил предложенье.
Уничтожив гостя взглядом,
именинница взбесилась,
на Козла, – а он был рядом, -
пышным торсом навалилась.
Завязалась потасовка:
ваза с фруктами упала,
а тушёная морковка
в правый глаз Козлу попала.
Взвыл Козёл: «Ты, что, сдурела?
Напряги остаток мысли.
Чем «сарделька» так задела?
Я же… в самом лучшем смысле».
Хрюша репкой поперхнулась:
«Значит, я ещё и дура?!» -
и от гнева всколыхнулась
вся шикарная фигура.
Гости вилки похватали, -
нарастало возмущенье, -
угрожать расправой стали,
намекая на отмщенье.
Затрясло Козла от страха,
существо его вспотело:
вдруг реальной станет плаха!
как спасти от вилок тело?
Поправляться стал икая:
«Аппетитна, как сарделька,
и изящная такая,
как от лифчика бретелька».
От такого оскорбленья
Хаврю всю перекосило, -
никакого нет сомненья:
дело пахнет керосином.
Кур давя, он заметался,
пару раз с копыт свалился,
но конфликт вдруг рассосался:
миротворцем Хряк явился.
Приголубивши супругу,
нежно хрюкнул: «Ты прекрасна!»
Та к груди припала, друга:
«Осерчала я напрасно:
ничего не понимает
в красоте Козлина драный.
Жаль Козлиху: так страдает:
больно муж у ней поганый!
Я её предупреждала.
за супругом чтоб следила, -
всё
