в крик.
Из комнаты хозяйки дома послышался пугающий скрежет и хриплое устрашающее бормотание. Казалось, что в ее покоях находился старик на смертном одре, который отдавал последние распоряжения своим потомкам или же вовсе проклинал их.
– Может, ей плохо? – предположила Арин, испуганно закусив губу.
– Нужно сходить и проверить. Может, она чем-то больна и ей необходима наша помощь, – сказал Девин, поспешно вставая из-за стола.
Ниса схватила его за рукав испачканной рубашки своими маленькими ладошками, умоляюще посмотрела на Девина и испуганно прошептала:
– Она же просила ни в коем случае не заходить в ее комнату.
Но тот был непреклонен.
– Мои родители учили меня быть добрым к тем, кто проявляет заботу о тебе, – раздраженно ответил Девин, вырывая свой рукав из тонких, сжатых в кулаки, пальцев Нисы. – А тебя, видимо, нет…
Арин молча последовала за ним. Бран, Ниса и Фиц остались неподвижно сидеть на шатких деревянных стульях в мрачной, залитой теплым отсветом догорающих бледных свечей комнате.
Не осмеливаясь начать разговор, не зная, как правильно вести речь, Бран лишь украдкой заглядывал в травянисто-зеленые глаза девочки с отстраненным взглядом под прикрытыми нежно-розовыми веками.
Ниса обхватила себя руками, а с ее слегка побелевших губ срывались подавленные вздохи и сиплые стоны, словно некое слово забилось в ее горле, как пойманная в охотничьи сети вольная ласточка, тщетно бьющая маленькими крылышками о прочные узлы клетки.
– Ну и дура же ты, – обратился к девочке Фиц, выковыривая остатки трапезы из зубов тонкой деревянной палочкой. – К тому же неблагодарная.
После этих слов комок в горле девочки все же нашел выход, и она с жаром воскликнула:
– Ну и пес со всеми вами! – с этими словами Ниса схватила со стола пару спелых плодов, горстку кедровых орешков и стеклянную бутыль с речной водой. – Ты со мной? – резко обратилась она к Брану.
Тот невольно вздрогнул.
– Ниса, это небезопасно. Я думаю, нам лучше держаться вместе, – ответил юноша, прислонившись своей вспотевшей ладонью к тонкому девичьему запястью. – Мы можем отправиться завтра. Зачем пороть горячку? – добавил он и, смутившись, на полшага отстранился от Нисы.
– Хорошо. Но обещай мне, что с рассветом мы уйдем отсюда, – сказала девочка, сдвинув брови над переносицей.
Деревянная сова продолжала отбивать часы в такт секундам, а восковые свечи все стремительнее оплавлялись, оставляя лишь серовато-меловую дымку, аромат душистого ладана и угольный обнаженный фитиль. В комнате витал морозный ветерок поздней осени, залезая под слои испачканной одежды и отрезвляя сонные головы. Фрукты на столе притягивали взгляд своими сочными спелыми бочками, даже сытость округлившегося живота не позволяла не думать о них. Но в одну секунду все резко изменилось. Бран всем своим
