шее и моргни юноша сейчас, вероятнее всего он тотчас крепко уснет, так и не дождавшись наступления утра. Чтобы этого не произошло, Бран стал обдумывать, как ему взбодрить свой затуманенный разум и вялое тело. В голову пришла идея обойти всю поляну и осмотреть каждую веточку, колышущуюся от ночного ветра и издающую приводящий в ужас скрежет. Убедившись в том, что все его товарищи безмятежно перекатываются с боку на бок, пребывая в приторно сладком, как софоровый мед, царстве сна, он поднялся и направился к одной из крупных елей, расположенной чуть поодаль от лесной лужайки.
В ночной темноте дерево-гигант походило на огромную, заполняющую собой весомую часть бора деву, раскинувшую руки по обеим сторонам и старающуюся заполучить в свои хищные объятия любого заплутавшего путника. Молодые яйцевидные шишки, словно причудливые сережки, свисали с ее острых веток, а источающие нежный запах эфирных масел ветви, густо усыпанные иголочками, окутывали жирный ствол, создавая некое подобие девичьего кружевного платья. Рядом с елью, клонясь в ту сторону, куда решит подуть проказник-ветер, во все стороны раскинула свои выцветшие крупные листья какая-то дивная трава с болтающимися на ее стеблях налитыми спелым соком алыми ягодами. Бран раньше никогда не встречал подобного растения. Переключившись с обыкновенной, хоть и не менее чарующей своим мрачным видом, хвои, юноша направился к диковинному соцветию, сознательно чарующего путников своей яркостью и вящей загадочностью.
Сочные рубиновые плоды притягивали взгляд даже в такой кромешной темноте. Травянисто-камфорный, дурманящий свежий аромат, исходящий от них, будто крохотное лебединое перо, витал в пропитанном глиной и смолистым кедром воздухе. Ягоды, плотно прижавшиеся друг к дружке на уже слегка пожухлых стеблях травы, напоминали о некоем возрождении, о новой жизни на развалинах пережитого прошлого. Эта метафора пришлась Брану по душе. Он сорвал спелый плод и размял его грязными сухими пальцами. По ладони тонкой струйкой потекла алого цвета жидкость, а под оболочкой обнаружились скрытые глубоко внутри мякоти плотные черные зерна. Брану показалось, что это неизвестное ему растение по своей природе было подобно крыжовнику или гранатной рябине, плоды которых частенько использовали в качестве специй или самостоятельных продуктов в Ардстро. Он вновь сорвал с тонких покосившихся стеблей мягкую на ощупь ягоду. Она манила его своим навязчивым духом, просила надкусить ее, дабы убедиться в том, что на вкус она также изящна и съедобна, как и ее цвет, форма и аромат.
Бран, все еще находящийся под легким действием сна, а оттого напрочь отстраненный от критического мышления, поднес ягоду к слегка раскрытым, бледным от жажды губам. Когда она уже практически коснулась его языка, готового принять своими набухшими от желания рецепторами сочную, питательную мякоть, юноша неожиданно услышал посторонний грубый голос, резко ворвавшийся в его слегка затуманенную реальность.
– Не ешь, иначе умрешь!
Поперхнувшись собственной вязкой слюной, Бран выронил диковинный плод и с нескрываемым
