держит его голову, кто-то другой пытается закрыть живот своей курткой. Рукоятка ножа все еще торчит из его брюха. Сергей поднимает глаза и смотрит на меня. Он знает, кто держал нож. Знает, кто направлял руку Фархата. Он смотрит на меня и не может понять. Задаётся одним-единственным вопросом : «За что?»
Пассажирская дверца моей машины издает характерный для себя звук, и Леди вылезает наружу. Очень медленно она идет к нам, и теперь Сергей смотрит на нее. Его трясет.
– Я тебя знаю? – спрашивает он, глядя ей в глаза, а она, тем временем, подходит к нему вплотную и опускается вниз.
– Ты умираешь, Серёж. Ты и так это знаешь. Скорая не успеет, да и… если бы успела – все равно бы тебя не спасла. Какое у тебя есть… последнее желание?
– Поцеловать… такую красотку.
Его все еще трясет, лицо в крови, но желание ей импонирует.
Она встает перед ним на колени и склоняется прямо перед ним. Оба закрывают глаза и сливаются в поцелуе. Я бы не назвал его страстным. Обычный такой поцелуй – ничего особенного. И когда он завершается, парень уже не дышит.
Я закрываю глаза и слышу громкий взмах крыльев.
– Серега? – спрашивает кто-то из его друзей.
– Серега?! – вторит ему кто-то другой.
– Твою мать, Серёга!!!
Леди направляется к автомобилю, дверца которого осталась открытой.
– Поехали, – говорит она мне, а я продолжаю смотреть, как неумело двадцатилетние пацаны пытаются реанимировать своего друга. – Ты уже видел это тысячи раз. Неужто не насмотрелся?
– Насмотрелся, – тихо говорю я и отворачиваюсь. Леди села в машину не полностью – одну ногу она все еще держала на тротуаре, оставив её специально для меня, будто чтобы слегка приободрить.
– Зачем дразнить? – вопрошаю я, глядя на идеальное во всех отношениях бедро и безупречную голень. Представляю, как встал бы перед ней на колени, взял эту ножку и поцеловал ее прямо в икроножную мышцу. А затем двинулся бы выше, вверх по ноге, пока не приблизился бы к тому месту, где не судьба побывать ни одному из её преданнейших фанатов. – Все равно ведь не дашь.
– Сама – нет, – говорит она, но ногу так и не убирает. – И я не дразню, а лишь помогаю тебе нагулять аппетит. Плюс – взгляд на нечто прекрасное действует как антидепрессант. Если тебе все еще грустно, садись в машину – я тебе и грудь покажу.
Ухмыляюсь, ведь тут она не врёт. Если попросить, то грудь, две свои роскошнейшие сиськи, она и правда может показать. Но на нее можно будет лишь смотреть – не трогать.
– Выбери любую девушку – и этой ночью она с тобой возляжет. Любую, но не невинную и без кольца на пальце. Пусть эта ночь… будет для тебя особенной.
– Почему? Что особенного в этой ночи?
И вот теперь она убрала ногу в машину, спрятав ее под полой плаща.
– Садись, – говорит она и закрывает дверцу.
Когда я оказываюсь внутри, она поворачивает ко мне свое прекрасное лицо и смотрит
