не вышло. – И извините, что задержала.
Последовала пауза, а затем тихая фраза:
– Меньше, чем могли бы, согласившись вызвать полицию.
И опять возникло ощущение солёного ветра. Но тут хлопнула дверь, с треском завёлся мотор, и в зеркало заднего вида Рене с непонятным волнением увидела, как с рёвом исчез мотоцикл в глубине улиц. Так стремительно, будто сюда в любой момент могли нагрянуть стражи правопорядка. Странный… очень странный тип. Врач? Медбрат? Или просто опытный водитель и сёрфер? Она вдруг спохватилась, что даже имени его не спросила! Впрочем, он тоже не озаботился чем-то подобным…
Рене вновь задумчиво посмотрела в зеркало и вздрогнула, заметив там любопытный взгляд водителя. Она немедленно уставилась на уже чуть поникшую от стресса герберу и вдруг снова почувствовала это. Впервые, как разбила горшок; впервые, как встретилась с незнакомцем и завела с ним разговор. Шрам! Он вспыхнул знакомым зудом, хотя молчал на протяжении всей странной встречи, словно его не существовало. Будто от лба до плеча не тянулась кривая линия сросшейся кожи, что при каждом удобном и не очень моменте напоминала о себе колким жжением. Это было так странно… Неужели тот странный парень его не заметил?.. Нет, невозможно! Тогда счёл чем-то незначимым? Или же, наоборот, принял как данность? Как мы принимаем глаза, нос и брови, сотни родинок или веснушек? Бог его знает… Рене вздохнула. Жаль. Очень жаль, что она никогда не узнает ответ.
А такси всё углублялось в переплетение улиц и подземных тоннелей, и чем мельче становились за спиной высотки делового центра и длиннее ленточные домики спальных районов, тем отчётливее становилось понимание, что со своим везением мадемуазель Роше умудрилась выбрать самый неблагополучный квартал в самом безопасном мегаполисе Канады.
Её новый дом располагался на пересечении двух магистралей (о чём, вообще-то, хозяин мог бы предупредить), и стоило жёлтой машине свернуть с автотрассы, как мимо потянулись промзоны. Потом те сменились на испещрённые ржавыми потёками домишки, которые чередовались со вполне приличными особняками, однако следом на глаза попались перевёрнутые мусорные баки, остовы старых пикапов и довольно хмурые лица идущих по своим делам горожан. А потом машина остановилась на каком-то грязном углу, не удосужившись даже припарковаться, и заглушила мотор.
В этот час улицы были пусты. С двух трасс доносился грохот проезжающих автопоездов, стук колёс о стыки моста, а где-то слева лязгали инструменты в двигателе ржавого тягача. Тот стоял прямиком на давным-давно развороченном газоне и, кажется, вытряхнул всё своё масляное содержимое на украшенный выбоинами асфальт. Именно в этих грязных внутренностях сейчас копался толстый пожилой механик.
Рене вышла из машины и огляделась. Что же, никакого сравнения с тихим старым Квебеком. Но это ведь к лучшему? Она вновь осмотрелась и успела в последний миг отступить, когда мимо прошуршала пустая упаковка из-под сухой лапши, следом раздался небрежный стук чемодана.
– Bonne
