как умелые пальцы гончара податливую разогретую глину, мастеря изящное произведение искусства.
– Ах! А что? – прогибалась та в спине, желая получить его ещё больше, ещё ближе, ещё чувственней, царапая спину ноготками. – Ты разве тоже ревнуешь? Разве есть у некромантов чувства? – кокетливо постанывала она, ныряя в разгоряченные губы изголодавшимся по страсти язычком.
– Маленькая белая лисичка, – глядел с укором некромант, прерывая медовые густые поцелуи, запуская пальцы в жемчужные волосы и пронзая столь нежное тело в страстных порывах своего звериного естества. – Желаешь, чтобы я захотел ощутить себя особенным?
– Все бы хотели, – хмыкнула та, кусая его за нижнюю губу и хватаясь губами за гладко выбритый молодой подбородок, вдыхая аромат его шеи, принимая в себя каждое его возбуждённое движение, разряд за разрядом, будто наполняясь его чародейской энергией. – Но я лишь бедная девочка из Яротруска, самая обычная, самая простая, а вы-то всё-таки барон! Берёте от жизни всё, и меня в том числе! – лезла она вновь целоваться, жалась к нему и скользила по блестящей от влаги спине некроманта своими маленькими ладошками.
– Я ведь не Казир, чтобы брать причитающееся по «праву первой ночи», – склонялся он над её лицом, обволакивая со всех сторон свисающими волосами, как осьминог щупальцами схваченную добычу.
– А я и не в плену, я не наложница, – вздрагивала та, как лепестки душистой ванили, роняла стоны, но крепко держалась за его шею, продолжая диалог. – Я ничем не обязана и здесь по своей воле, – чуть извернулась она, подразнивая и укладываясь на бок.
– Это-то меня и удивляет, как ты так можешь! – приобнимал мужчина её сзади, поглаживая пальцы, кисти рук и аккуратную небольшую грудь, кусая за ушко, отвесив шлепок маленькой девичьей попке и продолжая яркий азарт пылких движений, соединяясь с девушкой буквально в единую пульсирующую в экстазе сущность.
Шторм наслаждений захватывал их целиком. А она оборачивалась, улыбалась, наслаждалась всеми прикосновениями, ощущая, как он прижимается, скользит, целует, тискает во властных объятиях, и отдавалась целиком, сменяя позы, вертясь и требуя ещё. Горячие прикосновения губ оседали на коже бархатными отметинами, и их ей хотелось чувствовать везде-везде, быть целиком любимой и желанной. Люция купалась в лучах его внимания и не хотела, чтобы это прекращалось.
– Хочешь, пройдусь, окунусь, – предлагала она в сладком изнеможении, обронив нежный вздох и плавно выгнувшись.
– Зачем? Мне кажется, ты достаточно мокрая, – жарко шептал он ей на ухо, сжимал упругую грудь в объятиях и никуда не желал отпускать.
– А помнишь, что ты сказал, когда отправил меня за виноградом в день знакомства, – с хитрым прищуром, но сильным румянцем спросила она.
– Что задница у тебя самая красивая, – шлёпнул он ещё раз.
– М-м-м, вот и могу красиво пройтись к озеру специально
