биться за некроманта, чем за Мортимера, пытающегося сделать свой край не официальным продолжением Империи, – вздохнул гость, опустив голову, но отнюдь не для того, чтобы насытиться чайным ароматом. – Вся его политика направлена на то, чтобы убедить его земли, будто Империя не враг, а наш дружелюбный сосед! А на деле он, как трус, только платит им дань, чтобы склеить хрупкий мир между нами. Нет, вы только подумайте! – восклицал он с возмущением, оглядывая присутствующих. – Я очень не разделяю его взгляды и поддерживаю ваши, что нам надо вооружаться и защищаться на случай любой попытки вторжения. Чтобы они даже думать не смели сунуться в освобождённые Вольные Края. Красно-Синие знамёна могут и повторить то, что было в эпоху Сопротивления. И было бы здорово, если б это возглавил кто-то сильный и могущественный, как вы. Волков не страшат некроманты, мы должны быть союзниками, а не врагами, – сделал он медленный большой глоток, прикрыв глаза. – Но, как ни крути, сейчас ситуация другая… Лорд призвал меня раньше и остаётся моим законным правителем, которому я присягнул – понуро и покорно черноусый генерал опустил голову вместе с чашей.
– Звучит так, что, если вдруг господин Мортимер откинется на поле брани, вы сможете не придерживаться своих принципов, – отпил налитый тёмный чай и улыбнулся Бальтазар.
– Это так, – кивнул Вольфганг. – Не станет Мортимера, биться дальше я не намерен. Какой смысл? – поднял гость глаза. – Наместники, советники, другие его генералы, им я не подчиняюсь. К чему война, если нет того, за кого ты бьёшься? Король умер, да здравствует король, как говорили раньше. Мною дано обещание биться под его командованиям, но защищать его ценой всех своих людей и сложить за него свою жизнь ни я, ни мои воины не обязаны. Я с удовольствием встречу вас на пути к трону, но до той поры моя присяга – это мои сдерживающие оковы – потряс он руками с воображаемыми кандалами.
– Живёте в Вольных Городах, а сковали себя какими-то обещаниями, – хмыкнул некромант, вдыхая густой и насыщенный чайный аромат своей чашки.
– Вы же умный человек, барон, – проговорил ему генерал Лукас, прикрыв глаза и сделав то же самое, отпив с протяжным вздохом изумления и восторга. – Вы же понимаете, что «воля» и «свобода» понятия довольно относительные. Нельзя быть свободным во всём. Допустим, есть ведьма, которая вольна проклинать, мстить и делать пакости в ответ на какую-то грубость. Но есть церковь, которая вольна сжигать ведьм, наносящих ущерб людям, скоту, местности… Это ведь уже покушение на волю ведьмы? А есть феодал, который вправе запретить церковникам сжигать ведьм или запретить ведьмам накладывать проклятья. Это ли не покушение на свободу тех и других? – риторически вопрошал его Вольфганг.
– Мир довольно сложен, генерал, не всегда удаётся справедливым судом найти правых и виноватых. Да и законы меняются с каждым новым правителем. Праздники, оброк, право первой ночи, – отвечал Бальтазар. – Один сочтёт дуэль лучшим видом разрешения споров, другой предпочтёт копать к истокам семейной
