лет. Однажды мне пришлось ехать в переполненном автобусе. Продираясь сквозь толпу в салон, услышал, как какой-то пенсионер скандалит с кондукторшей из-за места. Что-то знакомое показалось в его поведении. И тут я увидел связанные шнурками ботинки. Старик со злостью кричал:
– Я на тебя в райсобес пожалуюсь!
С этими словами он выскочил из автобуса. Я тут же вышел за ним. Старик энергично шагал по улице, размахивая ботинками. Мне пришлось его догонять. Поравнявшись со скандалистом, я громко воскликнул: «Николай!? Чудинов? Ты ещё живой?!»
Тот, будто красуясь, артистично повёл головой, закинул ботинки за спину и презрительно произнёс: «О моих похоронах вам сообщат». Затем окинул меня высокомерным взглядом, и гордо зашагал дальше.
Хранзален
В начале семидесятых годов, будучи молодым специалистом, попал я на поисковые работы в сейсморазведочную партию. В ту пору бригадиром в отряде числился пожилой, совершенно седой рабочий, с чёрными, изъеденными чифиром зубами. Бригадира все, в том числе и я, называли дядей Васей.
Бригада состояла из народа, попадавшего в полевую партию из разных закоулков нашей необъятной Родины. У каждого сразу появлялось прозвище. Со временем настоящих имён друг друга даже и вспомнить не могли. Здесь были и Шнырь, и Дылда, и Летун. У нас работал Феофан, родом из-под Вологды. Его почему-то все звали Шнурок. Работал узбек Тураб, и все обращались к нему – Наф-Наф. Грузин Вахтанг. Он у каждого спрашивал: «Как здоровье?» К нему прилипло прзвище – Как Здоровье. Я тогда очень удивился, что у бригадира прозвища не было. Все обращались к нему почтительно – дядя Вася. Я всегда считал, что это его настоящее имя. Но однажды, составляя наряд, поинтересовался, как его величать по батюшке.
– Хранзален Васильевич, – спокойно ответил тот.
– Как, как? – не понял я.
– Хранзален. Это от сочетания слов «Храни заветы Ленина». Я родился в год смерти вождя, вот родители так и нарекли. В то время модно было давать детям необычные имена. Виул – Владимир Ильич Ульянов Ленин, Велиор – Великая Октябрьская революция. Девочкам давали имена Даздраперма – Да здравствует Первое Мая, Октябрина – в честь революции. Я, вот видишь, – Хранзален.
Посмеявшись над послереволюционными чудачествами, я так и записал: Хранзален, так Хранзален. Мало ли что родителям в голову взбредёт? Но называть бригадира продолжал, как и все, дядей Васей, хотя и стал после этого к нему присматриваться. Уж больно он отличался от остальных рабочих. Так, всегда курил только папиросы, совершенно не признавая сигаретный табак. А ещё он не переносил классической музыки. Как только из приёмника раздавались её звуки, он начинал нервничать, ругаться и старался побыстрее выключить радио. Никто не мог понять такой странной неприязни, но однажды мне случайно довелось узнать причину.
Сейсмостанция
