с собой, но ей не удалось.
– Милена Владимировна, – снова подал голос Натан Давидович, – принести вам воды?
– Влада, – проигнорировала его слова учительница. – Ты тоже останься после звонка. Я сперва поговорю с Зоей, а потом с тобой.
– Без проблем, – спокойно улыбнулась Аннабелла.
Милена повернулась к доске, плечи ее дрожали.
Казалось, ожидание звонка стало для нее не менее мучительным, чем для меня.
Что хуже – прослыть шлюхой или андрогином? – невольно задалась я вопросом.
Звонок наконец прозвенел.
Все, кроме Натана и Алены, пулей вылетели из класса. Должно быть, потому, что каждый хотел оказаться первым, кто сообщит Арту о том, что он пропустил.
– Все будет окей, – сказала Алена, похлопала меня по плечу и тоже вышла.
Натан озадаченно смотрел на учительницу, резкими движениями вытиравшую губкой доску. Потом обратился к ней на иврите, но та по-русски попросила его покинуть класс.
Все еще клубничного цвета Милена села за учительский стол и сцепила руки на моей тетрадке. Я придвинула стул и уселась напротив.
– Не обращайте на них внимания, – на всякий случай сказала я. – Это обычные подростковые конфликты.
– Вернемся к нашим делам, Зоя, – отрезала Милена, заново обретая ровный тон. – Я не впервые замечаю, будто твоя голова постоянно чем-то занята. Такое впечатление, что ты не находишься здесь, в реальном мире.
– А где я нахожусь?
– Это только тебе одной известно.
– Здесь я нахожусь, – заверила я Милену. – В Иерусалиме, в Деревне Пионерских Сионистов.
– Сионистских Пионеров, – поправила меня Милена. – Скажи мне, Зоя, тебе здесь плохо? Ты скучаешь по дому? По маме? Как ты вообще справляешься с адаптацией?
“Адаптация” была термином, к которому все взрослые в Деревне испытывали чувства даже более нежные, чем к слову “савланут”, что означало “терпение”, и “леат-леат”, что означало “потихоньку”, и использовали его при каждом удобном случае, несмотря на то, что оно звучало так мерзко, будто кто-то водил ногтем по наждачной бумаге. В уродстве с “адаптацией” могла потягаться только “абсорбция”.
Оба этих слова превращали нас из людей в химические элементы.
– Хорошо справляюсь, – ответила я. – Не скучаю. Все у меня окей и беседер.
Милена посмотрела на меня внимательными глазами:
– А почему же ты все время отключаешься? Как ты думаешь, что тебе мешает?
– Ничего мне не мешает. Я всегда такой была. И никому это тоже никогда не мешало. Верните мне, пожалуйста, мою тетрадь.
– Может быть, в этом и заключается проблема.
– В моей тетрадке?!
– В том, что никому это никогда не мешало.
– Не вижу никакой проблемы. Если вам это мешает, я буду внимательнее слушать вас на уроке. Но, честно говоря, лучше отключаться,
