над собой и друг над другом. Смеялись и фотографировались. От чемоданов не отходили, но хотя бы выпустили их из рук. Кто-то снимал видео и вслух комментировал случившееся, будто вёл репортаж. Забрался на верхнюю койку и водил мобильником из стороны в сторону, надеясь охватить палубу. Потом выложит на «Ютьюб».
Запахло гарью.
Одна девушка умудрилась разбить голову. Майкл заметил, как у неё по лбу стекает до тошноты красная кровь, и тут же вновь посмотрел на свои ладони. Царапины. Даже не порезы. И никакой крови. А у девушки залило глаза. Она молчала. Не плакала. Сидела себе на полу и покачивалась. А когда её заметили, гурьбой бросились на помощь. Десяток рук протянулись к ней с бутылками, платками, бинтами, бутылёчками и шоколадными батончиками, и протянулись так жадно, будто хотели что-то взять, а не вручить. Женщины запричитали. Экая бедняжка. Неприятно разбить голову. Их причитания не могли перекрыть смех, доносившийся от кормы. Там собрались фотографы и операторы. Если такие любопытные, почему не спустились в глубь парома? Никто им не мешал, возле рулевой рубки вообще не осталось людей, но они только свешивались через задранную рампу, пытались разглядеть, что происходит внизу, и протягивали телескопические усы моноподов с айфонами.
Запах гари усилился.
Многоголосая, многоязыкая суета. Никто не хотел оставаться один. Всех тянуло поговорить, позаботиться о ком-нибудь или принять чью-нибудь заботу. Каждый занялся поиском ссадин у себя и соседей.
Неподалёку от Майкла кудахтала женщина – подсовывала дочери салфетку с нашатырным спиртом. Дочь отмахивалась, а самой женщине салфетку подсовывал её муж. Майкла развеселила эта сцена. Он был не прочь в свою очередь подсунуть салфетку мужчине, если бы знал, где такую раздобыть.
Майкл наклонился и пальцем коснулся маслянистого пятна на кроссовке. Потом услышал стук на прогулочной палубе. Отошёл в сторону и разглядел, как парень в клетчатой рубашке тростью стучит в дверь рулевой рубки. Ему не открывали. На что он надеялся? И зачем… Майкл обернулся к корме. Не сразу понял, что именно видит. Чёрная волнистая завеса. Будто кормовую часть палубы с первыми рядами коек отгородили портьерой, сшитой из плавленых покрышек.
Дым. Майкл видел чёрный дым.
Только что смотрел на семейку с нашатырными салфетками, на парня с тростью, и вдруг волна палёного мрака накрыла половину палубы – в одно мгновение поглотила весельчаков с моноподами. И никто из них не вышел обратно. Никто. Они остались там навсегда.
Во рту – привкус жжёной резины.
Майклу стало жарко. Пот, щекоча, бежал из-под мышек, стекал по лбу. Защипало глаза.
Из-под раскалённого пола донёсся клокочущий шум.
Майкл подумал, что нужно бежать к носу парома, когда чей-то локоть больно упёрся ему в поясницу. Майкл не глядя отмахнулся. Ударился. Или ударил. Палуба накренилась – Майкла опрокинуло в лабиринт коек, в свал подготовленных
