голосом, который рассыпался на тысячи крошечных отголосков.
Посылать звуковые сигналы прямо в Петькино ухо оказалось несложно – он был коротко острижен, и уши торчали, как ручки от кастрюли. Вот если бы его причёска напоминала мою, то пришлось бы повозиться. Но я бы всё равно справился, я такой!
Петька недоуменно огляделся. Сообразив, что никто обрушившегося на него голоса не слышал, он от удивления открыл рот и почесал затылок. Заметив это, учительница трижды постучала по столу ручкой:
– Сазонов! Ещё раз увижу, что вертишься, – запишу замечание в дневник.
Петька закусил нижнюю губу и опустил голову. После озадаченно покачал головой и снова стал усыпать листок своими иероглифами.
– Встань и иди! – повторил я.
Петька отложил ручку и закрыл уши руками. Это ненадолго ввело меня в заблуждение, но я проанализировал ситуацию и стал направлять звук в дырки, оставшиеся между пальцами. А пальцы у Петьки оказались, к счастью, тонкими.
– Не уши враг твой! – продолжил я. – Встань и иди!
– Куда? – испуганно шепнул Петька, беспокойно поглядывая в разные стороны.
– Сазонов! – резко крикнула учительница. – Последнее замечание!
– Встань и иди! – в который раз повторил я тем же голосом и добавил для непонятливых: – Вперёд!
Петька провёл тыльной стороной ладони по лбу, поднялся и на подкашивающихся ногах поплёлся к выходу. Класс оторвался от самостоятельной работы и заинтересованно зашушукался. Когда Сазонов дотронулся до дверной ручки, я прервал его благие намерения:
– К доске! К доске проследуй, Пётр!
Сазонов осторожно, рывками повернул голову и лишь потом повернулся целиком. Сделал несколько шагов и остановился, ожидая, что будет дальше. Класс шумел, показывая руками на Петьку, а учительница, наоборот, молчала. Только взгляд у неё был каким-то странным. Видимо, от Петькиной дерзости у неё дар речи пропал.
– Петя, тебе плохо? – вдруг спросила она беспокойно.
Петька пожал плечами, замотал головой, после чего кивнул и снова пожал плечами.
– Смирительную рубашку Сазону! – донёсся сзади чей-то смелый голос.
Этот голос мне не понравился, поэтому я поспешил продолжить свою воспитательную беседу.
– Лицом к классу! – стал давать я Петьке дальнейшие инструкции. – Повторяй за мной. Я, Пётр Сазонов…
– Я, Пётр Сазонов, – почти про себя повторил Петька.
– Пусть голос твой всем слышен будет! Громче, Пётр, громче!
Петька сжал пальцы в кулаки и гордо поднял голову.
– Я, Пётр Сазонов! – громко сказал он, будто бросая вызов кому-то невидимому…
– Оно и видно, что не слон, – снова послышался тот же голос сзади.
– Перед лицом класса, – продолжал я, не обращая внимания на помехи. – Торжественно клянусь!
Вот какой получилась прозвучавшая в тот день клятва:
«Я,
