фасады с трехоконным ризалитом и невысоким мезонином.
Несмотря на центральное положение в городе, «итальянцам» приходилось лишь вздыхать, поскольку парадные окна их домов выходили на унылый пустырь20, а позади их дворов ютились тихие огороды и сады тех особняков, кои смотрели на бурлящий жизнью Невский проспект.
– Дом вполне приличный, но пустует шестой год… сами понимаете-с, – констатировал Краюшкин, плешеватый молодой человек, покрытый веселыми веснушками поверх печальных следов оспы. – Прошу, проходите.
Маркиз де Конн тяжело вздохнул, поиграл тяжелой тростью, будто взвешивая ее перед решительным ударом, воинственно выдвинул вперед нижнюю челюсть и шагнул через порог заброшенного дома.
Когда-то изысканный, а ныне посеревший паркет, местами обвалившаяся лепнина стен и потолков, треснувшие высокие окна, просторные комнаты, наполненные затхлым запахом плесени. Мог ли он представить себе, что будет стоять там, где шесть лет назад в муках тяжелой болезни скончался палач его семьи? В чем была миссия графа Димитрова? Неужели не более чем разбой? Что могли рассказать маркизу сколотые мраморные ступеньки, покрытые копотью вместо флока21 стены, обшарпанные двери и некогда расписной плафон потолка, ныне гниющий от протекающей дождевой воды? Время с настырностью червя точило логово графа Димитрова, словно могилу.
– Дому более пятидесяти лет! – между тем продолжал Краюшкин. Он простуженно сопел, пытался придерживать дыхание, чтобы не шуметь носом, отчего его речь казалась сдавленной и бормочущей. – Венедикт Стефанович Димитров был последним хозяином дома. Купил его лет двадцать назад… Жил расточительно, но взаперти. Гостей не принимал, хотя сам любил необузданно погулять…
– Вам известно, откуда он родом?
– Из шляхты, из Данцига22, а посему, будучи католиком, в сем квартале и проживал…
– У него есть родственники?
Краюшкин вдруг растерянно вытянул лицо, крякнул, притопнул ногой и глянул в потолок, словно из его головы вылетела очень важная мысль и никак не желала возвращаться обратно.
– Я бы знал, если бы он хоть что-нибудь кому-нибудь завещал… – пробормотал он, – но состояние светлейшего оказалось в полном упадке… нет-с, ваше сиятельство, не могу знать.
Ответ не удивил маркиза. Он сам потратил достаточно времени в поисках «родословной» графа Димитрова, пустив в ход все свои придворные связи. Но увы.
– Благодарю вас, вы можете идти, – почтительно ответствовал де Конн. – Я с Шарапой здесь ненадолго задержусь.
– Покорнейше благодарю, но по завещанию графа я должен следовать за каждым, кто войдет в этот дом.
– Ах, вот как! – маркиз поморщился. Он надеялся найти хоть что-нибудь, что указывало бы на деятельность Димитрова, однако вид интерьеров не радовал, а неотступный надсмотр чиновника особых надежд на удачу не вселял. – Но в доме ничего не осталось от предшествующего
Совр. площадь Искусств
Обои-картины на основе льна, покрытого ворсом
Совр. Гданьск, город в Польше
