уже три часа этот лимузин стоит возле амбулатории, а водитель так и не вылез. – Что за странный… таксист? Он ждет, когда ему заплатят?
Олег вдруг вспоминает о лимузине.
– Он здесь? Этот… таксист?
– Нет, в машине. Так до сих пор и не вылез. Никита Максимович стучался ему в окно, хотел расспросить, может, денег ему дать, да чтоб он ехал, но тот не открывает. Закрылся изнутри и… странный очень тип. У тебя же нет никаких с ним неприятностей?
– Нет, нет, – отвечает Олег не задумываясь.
Алина Глебовна молча переставляет капельницу.
– Пойду скажу Никите Максимовичу, что ты очнулся, – обещает она и выходит из процедурки.
Дождавшись, когда медсестра закроет за собой двери, Олег тут же поднимается, отмечая небольшое головокружение, и смотрит в окно, придерживая трубочку от капельницы, чтобы не сместить иглу. Лимузин и правда стоит прямо перед окном, но за территорией амбулатории.
Щурясь, Олег пристально разглядывает автомобиль, и достает свой телефон. Находит последний входящий вызов с незарегистрированным номером и создает для него контакт. Имя контакта: «Адвокат».
***
После окончания церемонии все друзья семьи медленно покидают кладбище.
Олег идет слева от Никиты, а справа семенит ротвейлер по кличке Макс, названный так в честь отца Никиты, которого он знал, от силы, года четыре. Пес, кажется, выглядит не менее скорбящим, чем оба осиротевших брата.
– Когда ты возвращаешься в универ? – спрашивает Никита, глядя себе под ноги.
– Думаю, завтра. Но я приеду на девять дней.
Он в этом уверен. Если столь быстрое перемещение между столицей и Нетлевском было не в искалеченном алкоголем воображении, а в реальности (в чем Олег уже и не сомневался, хоть и не мог до сих пор в это поверить), то ездить на учебу мог бы даже каждый день прямо из родной деревни. Правда… пришлось бы это объяснить брату. А он не знал, как объяснить то, чего он и сам не понимает.
– В середине недели? Сиди уже там. Не порть успеваемость. Она итак у тебя ни к черту.
Большинство людей идут до столовой, где пройдет поминальный обед, пешком, но Никита, Олег и Макс поедут так, как и приехали сюда – на лимузине. Никита уже и не спрашивает, почему этот водитель и спит, и ест, и, по-видимому, даже срет в своей водительской кабинке. Они оба идут, понурив головы, и даже не замечают незнакомку, усевшуюся на капот лимузина. Ее платье, цвета траура и самого автомобиля, хотя и выглядит консервативным (даже вуаль спускается с пол ее шляпки, скрывая лицо), но все же относится к категории вызывающих.
Макс начинает вилять хвостом и бежит к девушке, словно к давней знакомой.
– О, привет, песик, – произносит девушка, и от ее голоса Никиту прямо выбрасывает из пучины раздумий, словно с моря на скалистый берег.
Он смотрит на девушку. Прямо сейчас она гладит ротвейлера по голове, затем чешет животик, а тот все это позволяет.
– Надо
