телевизор и не смотрел вовсе, потому что скоро совсем Юрка пришёл – у нас, оказывается, русиша не было – и принёс мне задания и книжку, он брал у меня, а я сам ещё прочитать не успел. Он, когда ушёл, я сразу читать стал. А там, в книжке, два вкладыша было и такая резинка стирательная, знаете, розовая… только не целая, а так, кусочек… Сирин забыл, наверное…
Вот, а потом до самой мамы ничего такого не было, я просто читал, а потом просто стал рисовать и слова писать в облаках… Ну, знаете, когда люди говорят, то рядом в облаках слова пишут, чтобы знать?
Значит, дальше мама пришла и сразу там, на кухне греметь стала. Я и маму нарисовал, только мне не понравилось – мама красивая, я её очень люблю – а у меня некрасивая получилась. Я тогда взял эту резинку и стёр маму. Слышу: в кухне что-то разбилось… и всё.
Я тогда подождал немножко, а потом на кухню пошёл, а мамы – нету. Я всё-всё обсмотрел, даже под столом, даже на лестницу выходил, хотя мама мне не разрешала же. А дверь-то снутри закрыта была. Ну, не могла же мама понести мусор и снутри закрыться, ведь правда, же?
А я, знаете, что? Я, вот, как-то сразу догадался. И не испугался ни сколечки, а пошёл, взял тот листик, ну, где маму стёр, и снова её нарисовал. И слышу в кухне: «Вот раззява! Ну, надо же?! Маленький, подожди ещё немножко: я быстренько пол подотру и супика тебе налью!»
Ой! Я, знаете, как обрадовался?! Только я ничего маме не сказал, а пошёл к ней на кухню и говорю: «Мамочка, ты знаешь, я тебя так люблю! Не ходи больше на работу сегодня, пожалуйста!»
А она всё равно пошла.
Я тогда рисовать стал и стирать. Так интересно, знаете?! Я телевизор нарисовал – его же, чего там, рисовать! И стирать начал. И так здорово! Я, так, сверху стирал, и он сверху вниз, так, пропадал…
Только не насовсем – потом я его снова нарисовал… Ой! Знаете, что? … Я устал чего-то!.. Я погулять хочу. Можно, я вам завтра дальше расскажу, ладно?
– Ой! Мурзик, не мешай! Ну, пожалуйста!.. Ну иди… иди… Я, знаете, что? Я вчера вам вот про что забыл рассказать. Я же потом ещё Мурзика стёр… только не насовсем… Он сим-пан-тин-ченый, мама говорит. Нет, правда, он хороший, только сильно царапается. Я тогда, знаете, что? Я написал: «Мурзик хороший, ласковый, но сильно царапается», а потом взял и про «царапается» стёр. И так здорово! Ну, иди, иди ко мне, я тебе за ушком почешу!..
Ой, самое же интересное! Я же ещё тапочки стёр, а потом, знаете, я чего-то устал и книжку решил почитать, а про тапочки забыл…
Потом я ещё немножко просто так порисовал и поподписывал, и мама пришла. Я тогда резинку в блокнот спрятал… Знаете, у меня такой есть блокнот, с кармашками!.. Мы с мамой поужинали, и я играть пошёл, а к маме тётя Риммочка пришла. Она над нами живёт, только у них с дядей Вовой одна комната и соседи. И тётя Риммочка у себя не курит, а у нас курит, и с мамой они очень долго на кухне разговаривают, потому что они подружки.
А дядя Вова, зато, моряк, он мне жевачек… знаете сколько привозил?! И он всё время в этой… ну… в этом… как его?.. ну, вы поняли, в общем.
