Я скоро ворочусь.
Филип прождал несколько минут, продолжая безмолвно восхищаться. Подумать только, этакая красота в доме минхеера Путса! Кто же она? Из фантазий его вырвал звонкий голосок предмета грез: девушка вновь появилась в окне, и теперь в ее руке была ладанка с черными завязками, та самая, за которой Филип пришел сюда.
– Вот ваша реликвия, минхеер, – произнесла девушка. – Мне искренне жаль, что мой отец совершил постыдное деяние, которое вызвало ваш праведный гнев. Возьмите. – Она уронила ладанку на землю под окном. – Теперь вы можете уйти.
– Ваш отец? Госпожа, да как он может быть вашим отцом? – воскликнул Филип, даже не потрудившись подобрать ладанку, лежавшую у его ног.
Девушка молча отвернулась и вознамерилась скрыться из виду, но Филип взмолился:
– Погодите, госпожа! Позвольте мне извиниться за мое буйное и глупое поведение. Клянусь этой святой реликвией, – тут он наклонился, поднял ладанку с земли и поднес к губам, – будь мне ведомо, что в этом доме находится кто-то невинный, я бы ни за что не стал устраивать пожар, и сердце мое сейчас полно радости, ибо урон не был причинен. Госпожа, нужно открыть дверь и потушить косяк, иначе дом еще может сгореть дотла. Не бойтесь за своего отца, ведь, даже нанеси он мне тысячекратно больший вред, одно ваше присутствие служит залогом того, что с его головы и волосок не упадет. Он знаком со мною достаточно хорошо, чтобы знать, что я всегда держу слово. Позвольте починить то, что я повредил, а потом я уйду.
– Не верь ему, дочь! – подал голос минхеер Путс из глубин дома.
– Думаю, ему можно верить, – возразила девушка, – да и услуги его нам необходимы, ибо тут не справятся ни мои слабые женские руки, ни твои, отец, что еще слабее. Открой дверь и позволь ему нам помочь. – Затем она обратилась к Филипу: – Он сейчас откроет дверь, минхеер. Благодарю вас за помощь и вверяю себя вашим заботам.
– Госпожа, никто не упрекнет меня в том, что я хоть раз в жизни нарушил данное слово, – ответил Филип. – Скажите отцу поторопиться, не то пламя разгорится снова.
Минхеер Путс дрожащими руками открыл дверь и торопливо скрылся наверху. Сразу стало ясно, что Филип говорил чистую правду. Юноше пришлось натаскать немало ведер с водой, прежде чем погас последний уголек. Пока он сражался с огнем, ни девушка, ни ее отец не показывались.
Покончив с делом, Филип притворил дверь и вновь поднял взгляд к окну наверху. Красавица не замедлила выглянуть, и Филип, низко поклонившись, заверил ее, что опасности больше нет.
– Благодарю вас, минхеер, – сказала девушка, – от всей души благодарю. Поначалу вы вели себя неразумно, но потом оказались весьма любезны.
– Прошу, госпожа, передайте вашему отцу, что всякая вражда между нами забыта. Через несколько дней я занесу ему то, что задолжал.
Окно закрылось, и Филип, по-прежнему возбужденный, но уже по иной причине, нежели та, что привела его сюда, направился в обратный путь к своему дому,
