одеяло. Жуткий звук повторился, все нарастая и нарастая, а потом затих, превратившись в низкое рычание.
– Что это, папа?
У Манфреда побежали по коже мурашки, а волоски на затылке встали дыбом, словно он коснулся крапивы.
– Говорят, что даже храбрейший из людей пугается, когда впервые слышит этот звук, – тихо ответил ему отец. – Это охотничий рык голодного льва Калахари, сынок.
На рассвете, когда они спустились с холма и выбрались в долину, Лотар, шедший впереди, внезапно остановился и кивком подозвал Манфреда.
– Ты слышал его голос… а вот следы его лап.
Он наклонился и коснулся отпечатка размером с обеденную тарелку, глубоко вдавленного в мягкую желтую землю.
– Это старый maanhar – одинокий старый гривастый самец.
Лотар обвел пальцем след. Манфред и прежде не раз видел, как отец это делает, всегда касаясь следов так, словно извлекал из них какие-то тайны.
– Видишь, подушечки стерлись, они почти гладкие, и он идет, перенося вес назад. Он бережет переднюю правую лапу, он хромой. Ему трудно добыть еду, и, возможно, поэтому он держится поближе к ранчо. Домашнюю скотину легче убить, чем дикое животное.
Лотар протянул руку и снял что-то с нижней ветки колючего куста.
– Вот, Мани. – Он положил на ладонь Манфреда маленький клочок грубой красновато-золотой шерсти. – Это прядь его гривы, которую он оставил для тебя.
Потом Лотар поднялся и перешагнул через след. Он повел их к широкому участку земли, увлажненному природными артезианскими источниками; трава там росла густой и зеленой, высотой до колен, и они увидели первые стада животных, горбатых, с подгрудками, почти достающими до земли, их шкуры блестели в утреннем свете.
Сам фермерский дом стоял на возвышении за источниками, прямо посреди целой плантации экзотических финиковых пальм, завезенных из Египта. Это был старый колониальный немецкий форт, наследие войны гереро 1904 года, когда все эти территории охватило восстание против расширения германской колонизации. Даже племена бондельсварт и нама присоединились к гереро, и понадобилось двадцать тысяч белых солдат и шестьдесят миллионов фунтов, чтобы подавить это восстание. И вдобавок к этому были убиты две с половиной тысячи немецких офицеров и солдат, а семьдесят тысяч мужчин, женщин и детей народа гереро были расстреляны, сожжены и умерли от голода. И этот список составил почти ровно семьдесят процентов всего племени.
Фермерский дом изначально представлял собой приграничный форт, построенный для того, чтобы удерживать наступление гереро. Его толстые побеленные наружные стены были изрезаны бойницами, а центральную башню украшали зубцы и флагшток, на котором до сих пор вызывающе развевался немецкий имперский орел.
Граф, владелец поместья, заметил их издалека, когда они еще шагали по пыльной дороге мимо источников, и выслал встречающего. Сам он принадлежал к поколению матери Лотара, но оставался подтянутым и стройным.
