ранец и снова сяду за парту. Чем лучше оберегает человек свои интересы, тем больше я люблю его. Простая честность учит нас тому, что между людьми должно существовать общее соглашение, которое порядочные люди не могут нарушать.
– Не будет ли оно воспринято как ограничение человеческих возможностей? Ведь тогда тупица сможет соперничать с сообразительным человеком. Боюсь, дядя, что на всех берегах, где появляются купцы, следует держать угрей для испытаний.
– Разговоры о предрассудках и тщеславии, дитя мое, действуют на твою сонную голову; тебе пора спать, а утром посмотрим, кто сумеет снискать твое благоволение – молодой патрон или этот потомок Ионофана. Задуй-ка эти яркие свечи и поставь у изголовья светильник поскромнее. Окна, освещенные в полночь, могут вызвать лишние разговоры в округе.
– Наша репутация людей скромных может пострадать разве лишь в глазах угрей, – рассмеялась Алида. – Вряд ли кто-либо сочтет нас прожигателями жизни.
– Кто знает, кто знает, – пробормотал олдермен, задувая свечи и вместо них оставляя свой маленький фонарь. – Яркий свет рассеивает сон, а полумрак навевает дремоту. Поцелуй меня, упрямица, да затяни поплотнее шторы – негры скоро встанут грузить периагву, чтобы с отливом отправиться в город. Как бы их возня не нарушила твой покой.
– Казалось бы, здесь вовсе не подходящее место для такого оживленного судоходства, – послушно коснувшись губами щеки дядюшки, произнесла Алида. – Уж слишком должна быть сильной страсть к торговле, если вы находите товары даже в такой уединенной местности.
– Ты угадала, дитя мое. Твой отец, мосье де Барбери, имел странные суждения на этот счет и, как видно, не преминул передать их тебе. И все же, когда гугенота изгнали из замка и отняли его тощие земли в Нормандии, он не потерял вкуса к текущему счету, при условии, конечно, если баланс был в его пользу. Люди и нравы! В конце концов, не все ли равно, с кем торговаться – с мохауком за пушнину или со знатным дворянином, изгнанным из своих поместий. Каждый старается прибыль оставить себе, а убыток – другому. Поэтому отдыхай хорошенько, девочка, и запомни, что супружество – это всего лишь крупная сделка, от успеха которой зависит общая сумма женского счастья. Итак, еще раз спокойной ночи!
С этими словами олдермен потушил обе свечи, поставив на их место небольшую лампу.
– Сильный свет мешает, а эта лампочка будет, наоборот, располагать ко сну. Обойми меня на прощанье, мучительница, и спусти эти занавески. Скоро встанут негры, будут снаряжать периагву в обратный путь; мошенники не дадут тебе спать. Помни же, – прибавил, уже уходя, старик, – брак есть дело, от успеха которого зависит все счастье женщины, Алида проводила своего дядю до двери, которую затем заперла. Найдя пламя лампы слишком слабым, она снова зажгла свечи, только что затушенные дядей. Поместив их и лампу на стол, молодая
