огляделся: спокойная вода, спокойное небо, всеобщий покой. Некоторое время они сидели молча и слушали музыку, плеск весел и стук каштанов по жестяной крыше кухни.
– Где сейчас война? – спросила Гарриет.
– Если по прямой, то примерно в трехстах милях. Когда мы поедем домой на Рождество…
– А мы поедем?
Ей сложно было в это поверить. При мысли о Рождестве ей представлялась какая-то крохотная, далекая картинка, словно пейзаж в снежном шаре. Где-то там таился «дом» – ну или просто Англия. Дом для нее не был чем-то конкретным. Вырастившая ее тетушка уже умерла.
– Если накопим денег, можем даже полететь.
– Если мы хотим обзавестись своим домом, нам надо начинать копить, – заметила она.
– Наверное.
– А мы ничего не накопим, если будем всё время ходить по дорогим ресторанам.
Услышав это неприятное заключение, Гай отвернулся и спросил, знает ли она, как называется музыка, которую сейчас передают по радио.
– Какой-то вальс. Дорогой…
Он поймал ее за руку.
– Нет-нет, погоди, – настойчиво сказал он, словно она пыталась отвлечь его от важного дела. – Где я ее слышал?
– Да где угодно. Расскажи мне про Софи.
Гай ничего не ответил, но принял безропотный вид.
– Вчера ночью она сказала, что у нее депрессия из-за войны, – сказала Гарриет. – Только из-за войны?
– Наверное.
– И твоя женитьба тут ни при чем?
– Да нет. Нет, конечно. Она уже давно забыла об этой идее.
– То есть идея всё-таки была?
– Ну, понимаешь… – Гай говорил непринужденно – возможно, чтобы скрыть неловкость. – Ее мать была еврейкой, а сама она работала в антифашистском журнале…
– То есть ей был нужен британский паспорт?
– Ее можно понять. Мне было ее жаль. И не забывай, мы с тобой еще не были знакомы. Несколько моих друзей женились на девушках, которые вели антифашистскую деятельность, чтобы вывезти их из Германии…
– Но они гомосексуалы. Это было обычное соглашение. Пары расстались, как только зарегистрировали брак. А ты бы оказался привязан к Софи на всю жизнь.
– Она сказала, что мы могли бы сразу развестись.
– И ты ей поверил? Безумец.
Гай неловко рассмеялся.
– Между прочим, не поверил.
– Но позволил ей себя уговаривать. И, возможно, согласился бы, если бы не встретил меня? Так ведь? – Она глядела на него так, словно он вдруг превратился в кого-то другого. – Если бы меня спросили перед свадьбой, я бы поклялась, что выхожу замуж за вечную твердыню. А теперь мне кажется, что ты способен на что угодно.
– Да ладно тебе, – запротестовал Гай. – Я не хотел на ней жениться, но надо же соблюдать вежливость. Что бы ты сама сделала на моем месте?
