своей хозяйке, что дом под надежной охраной. И тут Олесю осенило. У нее теперь есть свой эгрегор. Вдали от людей. Значит, ответы на вопросы не заставят себя ждать. Уставшая и счастливая она заснула.
Глава 8. Место свободы № 4. Фамилия
Утро выдалось солнечным. Море перестало штормить и окрасилось в бирюзовый цвет. Олеся вышла на веранду с куском своего первого свежеиспеченного хлеба, чтобы покормить себя и чаек. Красивые белые птицы рассекали сильными крыльями воздух, на лету подхватывая аппетитные румяные куски. «А не позагорать ли мне?» – решила она и вернулась в дом облачиться в новый красный в белый горох купальник. Снова выйдя на улицу, обнаружила у шезлонга двоих мужиков. Один озадаченно чесал рукой заросший затылок.
– Придется вам, барышня, с загаром повременить. Мы тут кое-какие работы задумали. Через полчасика начнем. Пыль будет лететь.
– Ну вот еще, – расстроилась Олеся. – А я свои только закончила и хочу, наконец, насладиться тишиной и покоем этого дивного места.
– Тишиной! – громогласно произнес второй, лысый и бородатый. – Да тут все только разворачивается. Ты что думаешь, только ты в красоте жить хочешь? Сейчас бригады подъедут строителей, уборщиков. Весь апрель и май у нас коллективный субботник. Мораторий на шум начнется с июня, когда жены и дети появятся. Так что впереди два месяца веселья.
И понеслось. Куда бы ты ни переехал, сосед с дрелькой всегда найдет тебя. Днем свист и визг от строительных работ, ночью гогот пьяных мужиков, вырвавшихся на волю из тесных городов. Оказалось, Казик любитель попеть. Кто-то, кто это знал, привез с собой микрофон, огромную колонку и Казик сутками создавал музыкальное сопровождение. В его репертуаре значились Григорий Лепс, Михаил Круг, Михаил Боярский и Стас Михайлов, чуть реже звучали оперные арии. Эхо от его пения то и дело летело по горам. Другой кто-то выделил Казику катер, рыболовные снасти и выдал поручение ежедневно снабжать всех рыбой и морепродуктами. Казик отправлялся в море и возвращался назад с сетями, полными серебристой ставриды и огромных серо-зеленых крабов. Кости и панцири, оставленные после ночных пиршеств прямо на столах, подхватывал утренний ветер и разносил по округе. Олесе казалось, что она попала в ужасный параллельный мир – тот, который обычно не показывают женщинам.
Приехал вездесущий Борька. Из его джипа его помощниками были выгружены целых восемь ящиков водки. Борька сел в джип в Сочи прямо после совещания и предстал перед Олесей в нереально мятых когда-то белой рубашке и синем костюме, из кармана которого свисал галстук. Не то, чтобы у Бори не могло быть галстука. Мог. И вполне понятно, что во время совещания этот галстук, скорее всего, был повязан. Но почему в пути его, скажем, нельзя было положить в портфель или бардачок, Олесе было не ясно. Вернее, ясно. Она начала потихоньку представлять себе, что за личность этот Борька, и громко фыркнула, а Борька в ответ погрозил ей толстым указательным пальцем. Не переодевшись и не сняв с
