но что наполняло сейчас душу. Дремотно, плавно. Словно танцевальная пара медленно и лирично входила в поддержку с вращением.
И вот мужчина берет женщину за руку и приглашает следовать за собой. И она идет. Почти не задумываясь ни о чем, просто доверяя тому, что он знает за двоих. И что хорошо, и что правильно.
И мир прочен только в его объятиях, поэтому нужно держаться крепче за его плечи, обнимать ногами, прижиматься всем телом к этой единственной надежной опоре. Стать лианой, обвившейся вокруг могучего ствола. Наполняться им, его силой, энергией, жизнью, которую он несет в себе. И отдавать ему свою мягкость, тепло, сумеречно-лунную женственность. Возрождаться с каждым его движением внутри, наполняться светом. И взорваться в конце от полного слияния, став сверхновой их общей вселенной на двоих.
Погружаясь в сон, она задумчиво бормочет:
– Став королевой, принцесса расцветает по-настоящему?
Илья улыбается:
– Не знаю, кто это сказал, но он точно многое понимает в принцессах и королевах. Особенно про мою!
Засыпает мужчина, притянув Вику к себе. А ей больше не спится. Новые мысли кружат в голове, мешая погрузиться в благословенную дремоту.
****
– Я против!– шипит Леонова и колотит ботинком в борт, за которым ноги Виктории.
Правее и левее сидят Ландау и Григорьев, но Мила бьет коньком ровно в то место, куда упирается дутый сапог Домбровской. Вика знает, что каждый удар отдается в позвоночник. И звучит там болью.
– Я не буду сниматься со второго этапа. Долечу спину параллельно тренировкам! И, вообще, никто не отменял блокаду.
– Точно, а потом всю жизнь с болтами в позвоночнике! Не дури, Леонова!
Тренер наклоняется над бортиком, приближая свое лицо почти вплотную к Милиному, так, что та видит только пару блестящих медно-зеленых глаз, чувствует мятное дыхание с примесью эвкалипта (у женщины побаливает горло) и говорит так тихо, что разобрать слова не могут даже двое рядом на тренерской позиции:
– Второй Японии у нас не будет! Я поумнела и повзрослела. Поняла, Леонова?!
Фигуристка еще раз со злостью лупит коньком в борт. Так, что слышно, как зубец обдирает краску. И летит на выход с катка:
– Леонова, ты куда!– повышает голос тренер.
– Лечиться, Виктория Робертовна! У меня через полчаса массаж, а потом бассейн!– И выскакивает со льда, подхватывая на бегу оставленные на скамейке чехлы.
Виктория порывается встать и идти доразбираться со строптивой девчонкой в раздевалке, но Григорьев удерживает ее за руку, говоря:
– Оставь ее. Продышаться. Да и ты тоже продышись. И вообще, не велика птица, чтобы за ней взапуски бегать. Завтра поговорите.
У Мишки золотой характер и железная психика. Он никогда не орет на детей, даже не ругается, кажется. Мягкий буфер, отделяющий души спортсменов
