кто-то даже однажды назвал его «ингушонок»: вроде как нашлось в чертах что-то ингушское. Джамал был добрым – да, все говорили об этом. Он любил детей, животных, женщин; к мужчинам относился как будто с опаской, хотя – Аллах свидетель – его никто и никогда не обижал. Не сказать, чтобы чурался сверстников – но гораздо чаще проводил время с младшими; местные мальчишки дразнили его нянькой, однако он не обижался и никогда – никогда! – не лез драться. Он по-прежнему не выносил даже вида оружия – отвечал необъяснимыми припадками. Вызывали врача, возили в райцентр, делали какие-то осмотры и анализы, но результат был один и тот же: ребенок здоров. С ним все в порядке, если не считать «истерической реакции» – эти слова из медицинской карточки приемыша Асет запомнила наизусть. Говорил Джамал редко и неохотно – многие (в их числе, конечно, невестки) считали его умственно отсталым. Почти каждое утро подросток уходил из дома – смотреть, как встает солнце. Часто останавливался – и как будто замирал, вслушиваясь в то, что кроме него никто не слышал.
…Ахмад плотно закрыл дверь, вернулся на место. И только теперь спросил гостя:
– Какого ты ответа ждешь? Что именно вы хотите от меня?
Приезжий глаз не отвел, твердо сказал:
– Скажи, пойдешь ты с нами? Нам нужен такой человек, как ты. Уважаемый. Имеющий опыт. Хороший стрелок.
Ахмад усмехнулся:
– Стар я для этого… Забыл ты, видно, сколько мне лет. Снайпер из меня теперь неважный.
Гость раздраженно дернул головой:
– Не делай вид, что не понимаешь, Ахмад, прошу. Мы давно знаем друг друга.
Ахмад задумчиво тронул подбородок.
– А ты уверен, что это поможет?
Гость заговорил громче:
– Да, Ахмад, поможет. Это безумный человек. Это шайтан. Ему нужна власть – много власти. Кровь нужна. Его надо остановить.
… – Море волнуется два… Ла-ла-ла… Море волнуется раз…
Песня становилась громче и быстрее. В такт двигался мальчик – крутился вокруг себя, очерчивая мешочком на веревке окружность – море, подзывая в сети рыб и рыбок. Асет выглянула из окна.
… – Одним выстрелом ты остановишь человека, – заметил Ахмад. – Но – вряд ли остановишь время. Вы не боитесь, что станет только хуже? Что на его место придет другой – дважды шайтан?
Гость нахмурился:
– Ты знаешь, Ахмад, я не люблю лишних слов и рассуждений. Я знаю одно: он проклят. И если оставить все, как есть, это проклятие ляжет несмываемым пятном на весь народ. Уже сейчас трупы находят прямо на улицах – когда такое было? Молодые шакалы, которых из школ повыгоняли, щеголяют ворованным оружием, стреляют на улицах. А он говорит про свободу и веру! И люди – люди слушают его, Ахмад! Многие боятся. Некоторые считают, что в чем-то он прав – а ты знаешь сам, как быстро слабый человек соглашается на большое, начав с малого. Есть и те, кто не забыл депортацию. Правда, таких немного…
Гость
