приборов. Кроме двух ножей – маленького и большого – в нём были ножницы, ногтечистка, штопор и, наконец, резец для консервов.
Нужно это было или не нужно, Петя всюду появлялся со своим ножичком. Он помогал бабушке чистить картошку, колол лучинки, хотя печку не топили. Он ходил по соседям вспарывать консервные банки, а продавщице в ларьке на улице открывал бутылки с лимонадом. За работу причитался стакан шипучки, но Петя вежливо отказывался от него.
Петя стал чистоплотным. Ногти у него были срезаны и тщательно подпилены. Сёмке тоже очень хотелось подпилить ногти, но попросить у товарища ножичек он не решался. Видно, боялся, что не хватит духу держать такую штучку в руках.
Сёмка всюду ходил за Петей как тень. Он придерживал консервные банки и после вскрытия банок незаметно пальцем снимал какую-нибудь томатную приправу, выступившую по краям. Он деловито советовал, как лучше ввинчивать штопор в пробку, и, закрывая глаза, маленькими глотками выпивал за Петю стакан шипучки.
Один раз, как-то днём, угостив Петю сырой морковкой, вынесенной из дому, Сёмка осмелел.
– Петя, – сказал он, – дай-ка мне на секундочку твой ножик.
– А зачем?
– Я срежу вон там тоненький-тоненький прутик. – И Сёмка указал на куст акации.
– Я бы тебе дал, – хрустя морковкой, сказал Петя, – да, вот видишь, он к поясу привязан.
– А ты ведь его отвязывал позавчера.
– Ну тогда отвязывал, а сейчас нельзя.
– Пожалел… – вздохнул Сёмка. – Ну ладно. Я вот тоже скоро куплю. Уж тридцать копеек насобирал. Куплю – даже посмотреть не дам.
– Купишь, когда Северный полюс растает, – засмеялся Петя. – Такого ножичка нигде не достать. Он, смотри, из нержавеющей стали сделан.
Петя дохнул на лезвие. Оно помутнело, как зеркало, и вдруг опять стало блестящим.
– Здо́рово! – загорелся Сёмка. – Воды, значит, не боится? А ну-ка дыхни ещё.
– Сто раз одно и то же не показывают!
Сложив ножичек, Петя поставил его ребром на ладонь – он был похож на крохотную подводную лодку; довольный, Петя щёлкнул языком и засунул ножик в карман.
На следующий день друзья уже забыли об этой маленькой ссоре. Они по-прежнему бегали по двору, запуская хвостатого змея; а из дров, которые штабелями лежали на дворе, складывали себе пещеру.
Всё шло по-прежнему – и вот:
– Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править!
Петя вылез из дровяной пещеры, где они с Сёмкой из какого-то разломанного ящика сколачивали стол.
– Я не пойду, – сказал Сёмка, – мне точить нечего!
И остался.
Тысячи искр вылетали из-под ножей! Они летели раскалённые, стремительные, и все они попадали к Пете в ладонь!
Искры ладонь не обжигали. Да и сами их удары были словно укусы каких-то комариков.
Петя вертелся около точильщика, пока тот не выточил все ножи и не стал заворачивать цигарку.
– Дядя, –
