крупный бандерлог зовется Василием и приходится родным отцом ее пяти деткам. Именно из-за наличия у них малолетних потомков Челышевы вышли скандалить во двор – они всегда выясняют отношения за пределами своей квартиры, опасаясь морально травмировать отпрысков. А тут еще и час был поздний, дети уже улеглись в свои двухэтажные кровати, а их мамочка и папочка выдвинулись под дерево в центре двора.
Там у нас круглая клумба, на которой почти семьдесят лет рос превосходный ветвистый орех – любимый спортивный снаряд моего собственного сына в его детские годы. Потом орех спилили, и теперь вместо него могучий раскидистый побег, который управдомша Маринка считает деревом со странным названием Павловния. Я не уверена, что в итоге получится дерево. Сейчас это больше похоже на гигантский однолетник вроде борщевика или подсолнуха.
Но не суть важно. Главное, под сенью нового дерева пока невозможно уединиться и приватно поскандалить, так что семейная драма Челышевых развернулась на глазах у соседей. А поглазеть было кому: на ночь все распахнули окна и, естественно, услышали Катькино интригующее шипение:
– Ах ты, с-сволочь, Вас-с-ська! С-с-совести нет с-с-совсем!
– Да я разочек всего… Ну, может, два… – Массивный Василий переминался с ноги на ногу, поворачиваясь к наскакивающей на него тощей верткой супруге то одним боком, то другим.
При небольшом усилии воображения с них можно было писать охотничью сцену «Медведь, затравленный борзой».
– Я с-с-сколько раз тебе… Я прос-с-сила! Я умоляла! – В руке у Катерины появилось вафельное полотенце, захлеставшее по бокам Василия. – Продукты подорожали, на коммуналку еле наскребаем, детям зимнюю одежду покупать, а ты!
– Так я же как раз поэтому! – Василий увернулся, пропустив грозно свистнувшее полотенце мимо уха, и попытался схватить Катерину за локти. Не вышло – Катька отскочила, согнулась и ловко хлестнула супруга по бедру с заходом на ягодицы.
– А че он сделал, Кать? – пыхнув дымом, невозмутимо поинтересовался со своего балкона дядя Боря Трошин.
Он успел принарядиться – накинул поверх майки-алкоголички парадный красный пиджак из 90-х. Как в ложе театра устроился, право слово.
– Играл на деньги в шахматы! – доложила Катерина, даже не обернувшись на голос. Она продолжала сверлить Василия недобрым взглядом. – Опять! Хотя я ему уже с-с-сто раз… – Она снова сделала выпад, хлестнув супруга по филейной части.
– Ну хорош уже, Кать! – взмолился Василий. – Тем более я же выиграл!
– А мог и проиграть! – Полотенце засвистело, заметалось в ночи, белой молнии подобно.
– Сволочь! – охотно поддакнула, проявляя похвальную женскую солидарность, бабка Плужникова со своего третьего этажа и запулила в Челышева тем, чего публика не разглядела, а Василий принял на голову с отчетливым стоном.
– Чем это ты его, Светлан Петровна? – исторгнув очередной клуб дыма, меланхолично поинтересовался дядя Боря.
– Морковкой,
