невидимая Маринка.
Судя по звукам, она нервно мыла посуду. Я приготовилась к появлению на сцене второй разозленной женщины с вафельным полотенцем.
– Сам же ноешь: я толстый, мне тяжело ходить, у меня одышка и ноги болят! – передразнила Маринка супруга плаксивым клоунским голосом, звякая тарелками в такт своим словам. – А я жалей тебя! Корми полезной едой! Контролируй твой вес! А ты, с-с-с…
– Сволочь? – пробормотала я, вспомнив аналогичную реплику Катьки Челышевой.
Но Маринка ее чуть переиначила:
– …с-с-старый дурак!
– Чего это я старый? – обиженно буркнул Семен и покосился на меня. – Лен, я разве старый?
– Я бы другое спросила, – сказала я дипломатично. – Чего это ты дурак?
– Да! Чего это я дурак?! – развернувшись, с вызовом покричал получивший моральную поддержку Семен в открытую балконную дверь.
– А кто чебуреки жрал?! – Маринка высунулась ему навстречу из-за тюлевой занавески. – Огромные, жирные чебуреки, зажаренные до хруста?!
– Ум-м-м! – простонал Семен мечтательно.
– Я ему паровую запеканочку из обезжиренного творога, супчик протертый и сок сельдерея! – Маринка поглядела на меня и заломила брови – горестно, как Пьеро. – А он все не худеет и не худеет. Наверное, говорит, у нас весы сломались, все время одно и то же показывают. – Она свирепо оскалилась, перевела взгляд на мужа и рыкнула: – Навер-р-рное, это у тебя мозги сломались!
– Да я ж разочек всего… Ну, может, два, – незаметно уронив на улицу окурок, чтобы Маринка не связала его с поруганными простынями, примирительно протянул Семен.
Я заподозрила, что реплики им с Челышевыми писал один сценарист.
– Иди уже, дурень, спать ложись. – Маринка вытолкала мужа с балкона и крикнула ему вслед: – Твой диетический кефир на столе, не холодный уже, можешь пить! – Она обернулась ко мне. – Ходит в парк и тайно жрет там чебуреки и шаурму, представляешь? Это с его-то холестерином и целым пудом лишнего веса!
– Ужас, – посочувствовала я обоим: и Семену с его лишним пудом и гиперзаботливой супругой, и самой Маринке с ее неразумным мужем.
Лосевы ушли в квартиру, и на краткий миг в мире стало тихо.
Потом со двора донеслось:
– Ах ты, с-с-с-с…
В третьей версии слово прозвучало непечатное.
Я мягкой рысью промчалась в другую комнату и с разбегу высунулась в окно. Чуть не перекинулась за подоконник – спасибо, подоспевший Колян удержал за талию.
– А что происходит? – спросил он, зевнув мне в ухо.
– Да много чего, ты уже два акта проспал. – Я, торча в окне, просканировала взглядом двор.
– Половых? – обнадежился супруг.
– Боевых! – Я шлепнула его по шаловливой ручке.
– Добрый вечер, Леночка! – приветливо помахала мне пожилая учительница Татьяна Васильевна из десятой квартиры.
Сразу видно
